Просто сказка. Сергей Тимофеев

раз Илюшенька с силой поганой разбирался. Ну и попали под горячую руку… Оба…

      Но Владимир не слушал, он во все глаза смотрел на Конька. Точь-в-точь как тот, которого он однажды видел в детстве, когда мама повела его в игрушечный магазин. Там был почти такой же, только плюшевый, но все равно очень красивый. Бурой масти, с пышной гривой и хвостом, с огромными, черными, очень живыми глазами. Но денег у мамы на такой подарок не было… Лучше бы уж не брала его с собой. Сколько ночей потом снился ему Конек!.. Сколько слез тайком было пролито!.. Ну скажите, положа руку на сердце, ну разве мог Владимир поступить иначе?..

      – Согласен! – радостно воскликнул он.

      – Ну, тогда по рукам, – покровительственно произнес Иван. – Договор писать не будем, слово надежнее, так чего зря бересту переводить?..

      …и не прошло и получаса, как уже бодро пылил по дороге, гордо восседая на Коньке. Ехать же на нем было удобно до чрезвычайности – словно в мягком начальственном кресле.

      Горбунок оказался, правду сказать, на редкость болтливым.

      – Как величать-то тебя, молодец? – спросил он, едва миновав крайнюю избу.

      – Владимиром.

      – Красным Солнышком, значит. Как и нашего князя. Вот ежели б тебя звали Иваном, тугонько б тебе пришлось. У нас ведь что принято? Как Кощей девицу сворует, али там к Бабе Яге съездить, али Горыныч не особо озорует – Ивана непременно посылать требуется. Ну, то есть как Ивана? Это ежели Добрынюшка в отъезде, – тот против змеев большой дока. А вот на Соловьев, тут больше Илюша мастер. Да только где ж ему всюду-то успеть? Там, глядишь, рать объявилась, опять же нечисти всякой-разной развелось… Алеша же, он… кхм… хоть и из первых богатырей будет, а тоже по большей части занят… А царевичей возьми, так те больше к Кощею ездят. Да только проку большого тут нет: добудут себе каку царевну, полцарства там, да на печь, править. Вот намедни Горыныч у нас неподалеку объявился. Уже с десяток Иванов к нему биться отправились, да так без следа и сгинули, съел, видать, или еще чего. Мой-то, видел, какой злой ходит? Скоро его жребий ратью идти. Всего-то и надежды у нас на Владимира-князя, – может, подсобит каким воином знатным, Вольгой Святославичем, Михайлом Потыком, Ставром Годиновичем, или еще кто заезжий под рукой окажется…

      Дорога тянулась, Конек баял, время шло, солнышко, припекая ласково, плыло по небу синему, чистому, и тут…

      Земля сотряслась, да так, что Владимир едва не свалился. Нечто подобное туче пронеслось над ними, опустилось впереди на дорогу, – земля опять содрогнулась, – и исчезло с глаз.

      – Илюшенька поскакал, – заметил Конек, предупредив вопрос Владимира. – Слыхал, небось, как в народе говорят: чуть повыше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего. Жаль, не догнать – куда мне против его коня… Хоть бы в Киев подался, глядишь, и окажет помогу беде нашей, а то жалко Ивана. Он хоть и непутевый, да свой.

      Владимир подосадовал на себя: не успел ничего разглядеть, а ведь может быть больше и не доведется встретиться. Но тут их догнала печка. Самая обыкновенная