Булат Окуджава. Вся жизнь – в одной строке. Марат Гизатулин

Алексеевна Ромакина (Зайцева) вспоминает:

      – Как-то сижу, думаю, что это у нас пол такой грязный и никак не отмывается. Взяла ножик – такой широкий был у нас, воды нагрела на плите и пошла скоблить… Тут хозяин приходит и говорит: ты что делаешь? Я говорю: порядок навожу. Это, говорит, паркет. Ну, я говорю, что же это за паркет такой? Так богато жили попы, неужели не могли досок постелить?

      Булата Маруся побаивалась – он был почти всегда серьёзен и вообще выглядел непривычно. Ей он даже казался старше своих лет. Как-то в отсутствие хозяина Маруся с Галиной сидели, пили чай, судачили о том о сём. В порыве откровенности Маруся спросила: «Как это вы, такая красивая, и вышли замуж за такого старого?» А ведь разница у Гали с Булатом была всего два года!

      Вечером Галина не удержалась и со смехом рассказала мужу о разговоре с Марусей. Вместе посмеялись. На следующий день за обедом Булат подтрунивал: «Маруся, а ты за кого бы лучше замуж пошла, за старого или за пьяницу?» – чем вводил её в страшное смущение.

      По субботам Маруся с Галей пекли пирожки на всю неделю, штук до пятидесяти, с мясом, с капустой. Пекли всю ночь. Галя была мастерица печь пироги. И вдруг однажды заметили, что пирожки стали пропадать. Приходит Маруся на работу в понедельник, а Булат спрашивает: «Маруся, ты пироги не брала? Может, куда отложила?» В конце концов оказалось, что это соседи Амелины вывинчивали ушко, на котором висел замок, и в отсутствие хозяев ходили по пирожки…

      Мария Алексеевна Ромакина хорошо запомнила своих работодателей, особенно хозяина – таким необычным он ей показался. Помнит она хорошо и его брата Виктора:

      – Виктор вёл дневник, и вот на Новый год он уехал в Москву к тёте, а Галя с Булатом нашли его дневник и прочитали. Предупредили меня: «Маруся, смотри, ему не говори, что мы читали». Он писал что-то про ложку, что-то такое, что не ту ему ложку дали… Я спросила: «Да что ж, вы все своими ложками едите, что ли?» – «Да нет, – говорят, – это он у нас такой капризный, ему надо всё время своей ложкой есть…»

      – А Виктора я встретила через три года в Москве, – вспоминает Мария Алексеевна. – Возле Павелецкого вокзала строили метро, и он шёл навстречу. Я его окликнула, но он не обернулся. Не услышал, должно быть, или не узнал…

      В конце февраля подходило время Галине рожать, и она собиралась в Тбилиси, где у неё жили родители и сестра с братом. Уговаривала и Марусю ехать с ней. Той и хотелось поехать, да боялась, что мать не отпустит, и отнекивалась: «Я за маленьким ходить не могу». Но Галина продолжала уговаривать. Тогда Маруся решилась рассказать об этом матери. Мать всполошилась: как, в такую даль! И люди там неизвестно какие, а вдруг обидят дочку? И велела той тайком прочитать какое-нибудь письмо от тбилисских родственников – что они там пишут.

      – Я шла и думала, что мама моя сошла с ума, – говорит Мария Алексеевна.

      Однако она не ослушалась матери и, когда хозяева были в школе, достала письмо к Галине от младшей её сестры и прочитала. Сестра Ирина писала о тбилисском житье-бытье