Лигр. Марина и Сергей Дяченко

сохраняется остаточная связь! Иначе эта зверюга здесь бы и не появилась.

      – Господин Петер, так все-таки нельзя…

      – Что, подписку о неразглашении у него возьмете? – Тот, кого назвали «господин Петер», нервно указал подбородком на Сэнсея. – Вы считаете, нам сейчас вообще есть что терять? Радиус катаклизма кто-нибудь забыл?! Не говоря уж о…

      – Вероятностные аномалии…

      – Вот именно. Витус, давайте скорей. А, вы не… – Господин Петер обращался к опасному и, кажется, только теперь заметил, что тот ранен и повержен. – Ладно, тогда я сам.

      Он подошел к двери и не так уж ловко, но без колебаний отпер все навешенные на нее замки.

      Чувство направления потянуло так, как, должно быть – Сэнсею неоткуда знать это точно, – хозяева тянут за поводок заупрямившихся собачонок. Но он и без этого рванулся бы: четкая следовая дорожка, почти свежая, на два-три дня свежее, чем та, что привела в эту комнату! След Тян – и почему-то д’Ангулема…

      Сэнсей бросил свое тело в узкий полутемный коридор.

      Темнота. Беззвучие.

* * *

      Он захрипел от унижения, осознав, что стоит в ванне, покрытый отвратительно благоуханной пеной, и какая-то незнакомая женщина (через миг это оказалась полузнакомая Карательница, но все равно!) скребет его щеткой. Выскочил. Яростно встряхнулся: хлопья шампуня разлетелись по ванной комнате. Карательница так и села. На пороге появился другой человек, тоже полузнакомый, называвшийся «Профессор восточной литературы», в семейных трусах и мягких домашних тапочках с помпонами в виде плюшевых роз; укоризненно качнул головой, хотел что-то сказать, но замер с открытым ртом.

      Дверь из квартиры закрыта. Сэнсей ударил в нее с разгона – и только сейчас ощутил, насколько он меньше, легче и слабее себя самого. Но его тело, даже нынешнее, все же принадлежало волкодаву: створка устояла, однако вдоль деревянного косяка зазмеилась длинная трещина. И после второго удара…

      …Холодно. Летит из-под лап жидкая снежная грязь, сверху тоже валят хлопья: снегопад. Мокрая шерсть леденеет, спасение только в скорости. Видимость никакая, следов никаких, но чувство направления тащит с безумной силой. Слепящий свет фар, свет уличных фонарей, неожиданно иного оттенка, но какая разница, не имеет значения…

      Магазин с яркой витриной. Вывеска над входом. Молодой парень в черном загораживает собой дверь, он огромен и тяжел, особенно для теперешнего тела Сэнсея – но того ведет такое отчаяние, что парень отлетает в сторону, как кукла. Следовая дорожка, запах Тян, тоже изменившийся, однако несомненно ее – а вот и она! Она!!!

      Он не бросился к ней сразу, потому что между ними вдруг возник кто-то нечеловечески пахнущий и не по-человечески же быстрый. Ужасный настолько, что у нынешнего тела Сэнсея разом подогнулись все четыре лапы.

      Оно повиновалось лишь после того, как поняло, что Сэнсей для своей трусливой оболочки даже страшнее… этого, кем бы он ни был. Но черный бархат, занавешивавший воротца, уже успел дрогнуть, пропуская…

      Видно,