Утятинская торговка. Евгения Черноусова

Залпом выпив компот, она сказала:

      – Завтра с утра пойдем с тобой в паспортный стол. Не опаздывай!

      – Зина, подожди. – Аркадий Борисович вынул из кармана коробочку и подал Ире. – Вот, при тебе дарю. Это от бабушки моей остались. Фаня их никогда не носила.

      – Я даже и не видела их у нее, – сказала Зинаида Захаровна, рассматривая массивные старинные серьги.

      – Ой, зачем, – испуганно замахала руками Ира.

      – Бери, бери, – сказала Зинаида. – С паршивой овцы хоть шерсти клок. Как пропишешься, с Искожа рассчитывайся. Пойдешь к нам центральный универмаг ученицей.

      – Я не могу. Там же платить будут мало.

      – Аркадий Борисович зарплату тебе еще не выдавал? Сколько платить будешь? Двадцать пять?

      – Тридцать, – ответил старик.

      – Какая зарплата? Я ведь живу на всем готовом.

      – Поэтому и не шестьдесят. Ну вот, месяц продержишься. А там и в продавщицы переведут. Ты что, не видишь, как у тебя от этой химии ногти ломаются и волосы ползут?

      Зинаида снова взглянула на часы, ойкнула и помчалась к выходу. А Аркадий Борисович сказал:

      – Ира, теперь с моей фамилией твои черные тебя не найдут.

      – Точно! – обрадовалась Ира. – Спасибо вам большое!

      – Только ты лучше матери и сестре свою фамилию не говори. Женщины, знаешь… могут проговориться. А когда Боря вернется, он придумает, где тебе жить.

      И вот Ира сидит напротив этого Бори. Он читает письмо отца, а Ира разглядывает его. На отца не похож. Разве вот нос. А овал лица другой, и фигура… старичок худенький, а этот видишь… бугай какой. Внезапно зэк поднял на нее взгляд:

      – Тебя как зовут? Ирина?

      – Ира. Ираида.

      – Значит, Ида. – Ире это не понравилось, но возражать не осмелилась. – Что, отец действительно так плох?

      – Он вдруг резко сдал за последние две недели. Мы его уже теперь одного не оставляем.

      – Мы? С кем он сейчас?

      – Зинаида Захаровна переселилась на время моего отъезда. А днём Цецилия Львовна заходит.

      – Это кто?

      – Племянница её.

      – У неё нет племянницы. А! Циля шепелявая! Как ты считаешь, почему ему стало хуже?

      – Он упал. Я в ночную смену работала, возвращаюсь – лежит. Потом вроде встал, но после загса резко ослабел. Он, наверное, держался тем, что вас ждал. А теперь решил, что не доживёт – и держаться перестал.

      – Он очень к тебе привязался.

      – И я к нему. Не сомневайтесь, Борис Аркадьевич, я всё сделаю так, как он решил. И… кушайте, пожалуйста!

      Ира прорвалась к начальнику.

      – Не понимаю, девушка, чего вы от меня добиваетесь! Отпустить вашего родственника раньше, чем истечёт срок, не может никто!

      – Да я и не жду! Просто скажите мне, как сообщить ему, когда папаша его помрёт!

      – Телеграмму пошлите!

      – Господи, да будьте же милосердны! Сколько их там в бараке? Имеет право человек поплакать, потеряв единственного родного человека.