Утятинская торговка. Евгения Черноусова

уже открывал дверцу серой «Волги» с шашечками. Проехаться в такси Ире очень хотелось. Она на нем только в Калининграде ездила с Ахмадом.

      – Ну, как?

      – Ира, какая ты умница! Я сразу спросил Иванова, а он оказался на дежурстве. Передал сверток… Ира, небо и земля! Сумку просмотрели очень поверхностно, не ждал как всегда, сразу в комнату отвели. И Боря тут же пришел.

      – Вот видите, Аркадий Борисович! Все мы люди! Ну, и как сынок ваш? Держится?

      – Он никогда вида не покажет, если что не так. Но не изменился, не похудел, не поседел. Просил передать тебе привет.

      – Какие мы с вами… болтушки, вот! Вы даже ему обо мне рассказали.

      – А как же, Ира! Ты же моя опора. Кстати, он мне хорошую идею дал насчет тебя. Потом расскажу.

      Про идею Ира забыла. Но через три месяца, когда Аркадий Борисович получил разрешение на очередное посещение сына, идею в несколько переиначенном виде пришлось реализовать.

      Вернувшись с ночной смены, она обнаружила хозяина на полу. Вызвав «Скорую», пыталась своими силами привести его в чувство. Уходя, кругленький лысенький врач, сочувственно схватив ее за руку, сказал:

      – Крепитесь, голубушка.

      – Что? – испуганно вскинулась Ира.

      – Вам что, не сказали? – удивился врач. – А больной в курсе.

      – В каком курсе?! – со страхом спросила Ира.

      – Онкология у вашего дедушки. И жить ему осталось… не знаю, сколько, но немного. Боли начнутся – приходите к лечащему врачу за обезболивающими.

      Ира долго стояла в коридоре, боясь войти к Аркадию Борисовичу. «Только не плакать!», – говорила она себе.

      – Ирочка, расстроил я тебя.

      – Ну что вы, Аркадий Борисович! Вы поправитесь!

      – Нет, Ирочка. Будем смотреть правде в глаза. У меня не хватит сил даже к Боре съездить. Придется тебе.

      – Аркадий Борисович!

      – Да, Ира. Я все бодрился, а теперь понял: Борю я больше не увижу.

      – Ну что вы, он выйдет через три месяца!

      – Но я-то столько не проживу. Ира, не перебивай! Я должен сохранить все, что нажил, для Бори. Знаешь, что будет с квартирой, как только я умру? Ее тут же отберут. И моему сыночку некуда будут вернуться…

      – Разве так может быть?

      – Так со многими было. Знаешь, что мы сделаем, Ира? Мы распишемся! – Ира смотрела на старика ошарашено, даже, кажется, открыв рот. – Ты сохранишь жилплощадь и все, что здесь есть, как моя вдова, для моего сына.

      – Разве так можно, Аркадий Борисович?

      – Это законно, Ира. Ты поможешь мне?

      – Вы же знаете, я для вас… всё!

      – Ты ведь Зине позвонила? Зина договорится в загсе, чтобы нас расписали побыстрее.

      Зинаида Захаровна забежала к ним вечером после работы. Она минут десять посидела со стариком, обсуждая его дикую идею, потом вышла к Ире на кухню:

      – Ирка, ты надеешься облапошить Наппельбаумов?

      Ира, продолжая помешивать кашу, подняла на нее глаза. У них давно уже установились доверительные