Екатерина Великая. Греческий прожект. София Волгина

считает вас величавой и добросердечной, к тому же, как и наш король-Солнце, удачливой в войнах.

      Екатерина звонко рассмеялась. Прервав свой смех, она отметила:

      – Ох, уж сей неугомонный де Линь! А ведь мы с ним почти ровесники. – Екатерина паки выдержала недолгую паузу, и продолжила: – Каковая же я удачливая, граф, коли я до сих пор до конца не могу одолеть турок?

      Встав с кресла, она медленно прошла к окну, отодвинула портьеру, выглянула во двор. Де Сегюр и Ермолов встали тоже, но Екатерина жестом усадила их назад.

      За то время, пока императрица шла от своего места к окну, де Сегюр оформил свой ответ:

      – Ваше Величество, вы бы давно разгромили их, ежели б вас не останавливало несогласие христианских монархов. Вся Европа была в удивлении, когда ваш флот прошел через океан в Средиземное море, пробудил греков, засим взорвал турецкий флот в Чесменском заливе! Побежденный султан вынужден был пойти на постыдный мир, уступив вам Новую Сербию, Азов, Таганрог, дозволил плавание через Черное море, признал независимость Крыма. Можливо еще перечислять…. Мыслю, сего довольно ….

      Императрица слушала его, обернувшись к нему приветливым лицом, и, довольная его горячей речью, поблагодарила:

      – Приятно мне слышать от вас сии похвалы, граф. Знать, достойна я их, ведь вы человек искренний. Что же еще имеете вы мне сказать, граф? – спросила она, пряча улыбку.

      Токмо де Сегюр открыл, было, рот, как она его перебила, молвив с некоторым кокетством:

      – Однако у меня правило: никогда не позволять льстецам осаждать себя, я даю почувствовать, что не люблю ни похвал, ни низостей.

      – От подозрения в низости, Ваше Величество, конечно, меня увольте, – почтительно ответствовал граф, – но, увы, о вас, Ваше Императорское Величество, я могу говорить бесконечно!

      Императрица сделала удивленное лицо:

      – Вот как! Весьма любопытно!

      С видимым интересом, улыбаясь и косо поглядывая на своего страстного собеседника, она вернулась к своему креслу. Французский посол продолжал на восторженной волне:

      – Среди прочего, я особливо восторгаюсь бронзовым Петром Великим, коего, по вашему повелению, изваял мой талантливый соотечественник, Фальконе.

      Екатерина, все улыбаясь, смотрела то на неугомонного молодого посланника, то на Ермолова.

      – Да! – ответствовала она ему. – Таковому Великому человеку, грех было не поставить великолепное изваяние! А как у вас с памятниками?

      – Есть и королю-Солнцу, и королю Генриху, некоторым военным и морским знаменитостям…

      Ермолов, с видимым интересом, наблюдавший их беседу, вдруг склонился над императрицей и что – то шепнул ей на ухо. Выслушав его, она, любезно улыбнувшись ему, молвила:

      – Кстати, граф, Александр Петрович любопытствует о вашем знатном морском путешественнике, Лаперузе…

      Де Сегюр кивнул:

      – Теперь, колико я ведаю, он обследует восточные и северные моря, Ваше Величество.

      Императрица, переглянувшись с Ермоловым, заметила:

      – Мои