Цветок репейника. Шурочка Матвеева

по спине пробежал холодок. Но вымотаться из своего уютного гнездышка она не успела, от лестницы донеслись быстрые шаги, явно свидетельствуя о несокрушимом здоровье ночного гостя.

      – Отвернись, – сказал он, едва показавшись на пороге.

      Тиана демонстративно набросила угол шали себе на голову. Нет не поэт. Те даже от показной скромности не умирали. Тем более что надеть этому скромнику все равно пока было совершенно нечего.

      Заскрипела кровать. Тиана мгновенно забыла обо всех благих намерениях и, отбросив шаль, возмущенно уставилась на мага. Мерзавец растянулся на ее постели, облокотившись на горку вышитых подушек, и мечтательно смотрел в расписной потолок.

      – Если я умру, – произнес он, – пусть меня в этом одеяле и похоронят. Вместо савана. Оно пахнет лавандой. Как в детстве.

      – Это мое любимое одеяло, – сообщила ему Тиана.

      – У тебя превосходный вкус, – улыбнулся он. – Подай мне, пожалуйста, бокал. А то, если я встану сам, может получиться неловко.

      – А меня заставлять не неловко?

      Он улыбнулся еще шире. Был бы красавцем, был бы неотразим.

      – Я не заставлял, я попросил. Вежливо.

      Тиана действительно встала и протянула ему бокал. Рука-то у нахала дрожала.

      – А с каких пор мы перешли на «ты»?

      – Понимаешь, – серьезно сказал он. – Я так не могу.

      – Чего не можешь?

      – Находиться в чем мать родила в обществе благородной дамы, которой я не говорю «ты». Это не прилично и против моих правил.

      Логика происходящего просто потрясала. Особенно тем, что спорить с ней было сложно.

      Маг теперь смотрел ей в лицо, потягивая вино, и золотые отблески от расставленных вокруг кровати свечей таинственно мерцали в его глазах. Черты мрачного лица еще больше заострились в этом неверном свете, стали казаться еще более тяжелыми и резкими. Но глаза были хороши, так же, как и вьющаяся грива темно-русых волос. Рану он не перевязал, но закрыл лоскутом ткани, который придерживал теперь одной рукой.

      – Это моя рубашка, – грустно произнесла Тиана. – Это была моя любимая рубашка.

      – Прости. Ты ушла и не оставила мне возможности попросить у тебя что-нибудь другое. А кровь нужно было остановить. И вытереться чем-то тоже. Я возмещу.

      Тиана без слов отобрала у него опустевший бокал и вернулась в кресло у камина.

      – Меня зовут Ройм, – донесся от кровати бархатный голос захватчика.

      Она свернулась в кресле клубком, так, чтобы уткнуться носом в собственные коленки.

      – Лаванда. Как в детстве, – прошептали за ее спиной.

      – Мое имя Тиана, – сквозь зубы отозвалась она и обернулась.

      Никто ее уже не слушал. Сумасшедший гость беспечно спал.

      Тиана встала и решительно задула все свечи. Настроения у нее и так уже было хоть отбавляй.

      Ей снились цветущие лавандовые луга под палящим солнцем Релла Гьяччио, по которым, взявшись за руки, бежали двое детей. Мальчик помладше и девочка, уже достигшая того