Тот самый. Мо Вивенди

под колёса бросаешься? Жить надоело?

      Голос не переставал задавать вопросы, а я всё ещё глядел в небо, иногда погружаясь в темноту от медленного моргания.

      – Ничего страшного, – наконец услышал я Алису. – Это его пятнадцатая попытка свести счёты с жизнью. На этот раз почти получилось!

      – Эй! – возмутился я, но собственный голос получился чужим и далёким.

      – Всё-таки шестнадцатая?

      Я хотел было напомнить, что несколько секунд назад героически спас жизнь Алисы и теперь, как минимум, мне полагалась двойная порция фисташкового мороженого, а не язвительные шутки, которые вовсе не подходили моему новому облику героя.

      – Тогда нужно было прыгать с обрыва, – заключил незнакомый голос. – Так надёжнее, да и мой велик теперь в грязи. Кажется, цепь слетела.

      «Вот говнюк», – мысленно сказал я, но вместо этого произнёс вслух только:

      – Я всё ещё жив. И всё слышу.

      Руки, появившиеся из воздуха, рывком подняли меня. Перед глазами зарябило.

      – Тогда тебе придётся перестать изображать мёртвого и встать. – Руки придержали меня от падения, и я, убедившись, что твёрдо стою на ногах, сделал шаг в сторону от незнакомца. – Больно?

      Я оглядел рубашку и разочарованно выдохнул: она была безнадёжно испорчена. Рукав порвался. На джинсах через дырку торчала коленка, стёсанная сухой землёй. Всё еще не чувствуя боли, первым делом я постарался оттереть грязь с груди, но Алиса одёрнула меня.

      – Ага. Чувствую себя так, будто меня только что сбил велик.

      Незнакомец усмехнулся

      – Меня, кстати, Алиса зовут, – она улыбнулась незнакомцу, и только тогда я поднял взгляд. Голос Алисы, насквозь пропитанный неприкрытым кокетством, вызвал во мне доселе незнакомое чувство. Я понял только потом, что не злоба заставила меня сжать кулаки, а ревность – ядовитая, колючая, горькая. Как травяная настойка от кашля, но в десять раз противнее. Ревность отравила воздух вокруг нас, напитала его горечью и сделала густым как кисель. Мне стало трудно дышать. Я привык, что мы делили мир на двоих: для посторонних дверь в него была надёжно заперта. По крайней мере, так я думал.

      Боль медленно подкрадывалась ко мне. Я заметил на себе насмешливый взгляд незнакомца.

      – Назовёшь своё имя? Может быть, мне придётся угадывать?

      Я не ответил, но вспомнил слова бабушки. Сейчас жизни двух незнакомых людей схлестнулись довольно грубо. Свидетельством пересечения были раны на моих коленках.

      – Мой герой и защитник, – сказала Алиса кокетливым голосом, и я бросил на неё недовольный взгляд.

      – У защитника есть имя?

      – Защитникам не нужны имена. Они предпочитают благородно оставаться в тени.

      – Как супергерои в плащах, – заключил незнакомец.

      – Матвей, – я прервал их разговор, который опасно приближался к черте «флирт». – Я не герой, и у меня есть имя.

      До сих пор я так и не понял, смеялась Алиса надо мной или гордилась.