Сонеты Шекспира: Вдохновение реальностью. Историческая головоломка. Александр Скальв

sweet beloved name no more shall dwell,

      Lest I (too much profane) should do it wrong,

      And haply of our old acquaintance tell.

      For thee, against myself I’ll vow debate,

      For I must ne’er love him whom thou dost hate.

      Но преемственность темы – не гарантия преемственности адресата, а при его смене служит только указателем последовательности написания.

      Главное – ракурс темы не должен быть противоречивым в отношении адресата.

      Здесь же мы видим явное противоречие сонету 88.

      Ведь только что (в сонете 88) поэт собирался «рассказать», обещал «славу», и вдруг в сонете 89 утверждает обратное – собирается всё скрыть, «не выдать» адресата: «чтоб мне по простоте не оплошать, не выдать старой связи – Lest I (too much profane) should do it wrong, And haply of our old acquaintance tell». Такое отношение мы встречали ранее только к возлюбленной поэта, например, в сонете 36.

      В очередной раз повторю, что в рамках нашей логики поэт не занимается фантазированием и не придумывает разные смыслы для одной темы, а записывает реальные события своей жизни, не меняя отношений к адресатам.

      Поэтому в сонете 89, по сравнению с сонетом 88, происходит смена адресата по правилу 4 «свода неизменных правил».

      Этим адресатом становится возлюбленная поэта.

      Сонет 90

      Отражает развитие отношений с возлюбленной.

      Очевидно, что ни о какой любви с её стороны речи нет – поэт говорит только о себе.

      Сонет 90. Оригинальный текст

      Then hate me when thou wilt, if ever, now

      Now while the world is bent my deeds to cross,

      Join with the spite of Fortune, make me bow,

      And do not drop in for an after-loss.

      Ah do not, when my heart has scaped this sorrow,

      Come in the rearward of a conquered woe;

      Give not a windy night a rainy morrow,

      To linger out a purposed overthrow.

      If thou wilt leave me, do not leave me last,

      When other petty griefs have done their spite,

      But in the onset come; so shall I taste

      At first the very worst of Fortune’s might;

      And other strains of woe, which now seem woe,

      Compared with loss of thee, will not seem so.

      Намёк: «гнетёт мой крест земной – Now while the world is bent my deeds to cross», возможно, подразумевает ситуацию с «чужими стихами» и размолвку с другом, произошедшую недавно.

      И тогда обращение к адресату: «не стань последней из потерь – And do not drop in for an after-loss» говорит о том, что этот адресат совсем не друг, которого поэт в этот момент считал уже потерянным (сонеты 87,88 и частично сонет 86 («я, потеряв тебя, писать не смог»).

      Но намёки на этом не заканчиваются – поэт ставит перед адресатом неисполнимые одновременно условия, как бы подталкивая того к отказу от мотивов.

      Ведь кому захочется «не любить и отвернуть – Then hate me when thou wilt, if ever, now» последним ударом, который сломит человека?

      Кого прельстит перспектива одуматься: «так не верни подавленной тоски – Ah do not, when my heart has scaped this sorrow», когда будет уже поздно: «не дай предназначенье затянуть – To linger out a purposed overthrow»? Кто сможет определить, что первый его удар или последний? Тем более, что поэт уже говорит и о «бедах», и о «кресте» как о произошедших реальностях. Но всё вместе это вступает в противоречие с желанием самого поэта, выраженным в сонете 87 – «прощай». Другими словами, там – решение поэта расстаться, а здесь – воззвание к воле самого адресата решить вопрос о расставании.

      Кроме того, было бы таким же явным противоречием для последовательного Шекспира говорить одному и тому же адресату в предыдущих сонетах «прощай» (сонет 87) и «приму любой позор» (сонет 88) и