Чума на ваше поле!. Кир Булычев

а домашняя, научилась мурлыкать.

      – Я в лупу смотрю, – сообщила Клава из той комнаты. – Кольца, Ленка, надо мыть. На будущее знай. Сколько ты за него хочешь?

      – Я не знаю.

      Лена и в самом деле забыла подумать об этом, оценить, у кого-то спросить.

      – Вот и дура, – спокойно отозвалась Клава. – Теперь я тебя обдурю. Будь спокойна. Сто «зеленых» тебя устроит?

      – Нет, – сказала Лена, мысленно переводя доллары в рубли. – Нет, наверное, золото там дороже стоит, а еще и камень… – Она словно просила прощения у Клавы.

      – Кто в двадцать дурак, тот до смерти дурак, – сказала Клава.

      Она возвратилась в гостиную и кинула кольцо на стол. Камень полыхнул голубыми искрами.

      – Ты хоть знаешь, что за камешек? – спросила Клава.

      – Мама говорила, что аквамарин, – ответила Лена. – Мне бы долларов двести, а потом я достану…

      И вдруг Клава разревелась. Ни с того ни с сего. Стояла, издевалась над Леной, а потом как пузырь лопнула. Упала на диван, спрятала лицо в кулаки, черные волосы вздрагивали, как змеи Горгоны Медузы, ключица, натянув кожу, торчала наружу. Клава захлебывалась слезами, Лена испугалась и стала уговаривать ее:

      – Не надо, пожалуйста, Клавочка. Не бери ты этот камень.

      Она кинулась на кухню, еле нашла чистую чашку, а когда вернулась в комнату, Клава сидела на диване, по щекам тянулись вертикальные черные полосы потекшей туши. Она протянула руку и взяла чашку. Она стала пить и закашлялась. Жадно пила.

      Лена непроизвольно посмотрела на стол – испугалась, а вдруг это хитрость? В школе у Клавки была цыганская привычка – цап что-нибудь, потом убей, не сознается. Но кольцо лежало на столе.

      – Значит, так. – Клава отдышалась. – Слушай сюда, мое сокровище. Про Борьку весь город знает, не надо объяснять, вот и почтальонша у меня только что побывала. А ты, дура, у меня двести баксов просишь. Ну какая же дура!

      Клава громко всхлипнула, проглотила слезы, шагнула к стоявшему в углу письменному столу с компьютером, покрытым кружевной салфеткой, вытащила из-за него черный бумажник. Не глядя, вытащила оттуда пачку долларов – все, что там было, и не стала передавать доллары Лене, опасаясь, что та откажется, а грубо заткнула их ей за лифчик, чуть не оборвав пуговку на блузе.

      – Здесь тысячи две-три баксов, – сказала она. – Дома посчитаешь. Это аванс. Завтра мой свозит кольцо в Москву, к специалисту. Разницу заплатим тебе потом. Поняла?

      – Клава, ну что… мне столько и не нужно.

      – Уходи, Ленка, пока я тебя не придушила! – закричала Клава. – Видеть тебя не могу!

      Она ее буквально вытолкала на улицу. И крикнула вслед:

      – Лети самолетом. Или такси возьми! Не жалей денег, понимаешь? И своему Борьке ничего не оставляй. Я его покормлю, если надо. Главное, не жалей денег, это все дерьмо.

      И Елена отнеслась к этому дару как к проявлению природных сил. И нельзя было бы сказать, что она глубоко растрогана поступком Клавы. Просто дождь перестал и выглянуло солнце – но оно же снова закатится. Сначала она зашла в магазин и купила продуктов – всяких