Наивное искусство и китч. Основные проблемы и особенности восприятия. Сборник статей

искусства переосмысливаются по законам массового восприятия. И самодеятельный автор, создавая картину, являющуюся с точки зрения «высокого искусства» образцом китча, воспринимает «эталонное» профессиональное искусство как первооснову собственных образов: «…копируемое полотно становится лишь исходным пунктом, первотолчком для фантазии самодеятельного художника. И вопиющие, казалось бы, отступления от художественного первоисточника и исторической правды в талантливом киче не произвольны, а обусловлены погружением известного образа в стихию народного сознания»[79]. Так происходит реабилитация и постоянно порицаемого, и повсеместно используемого самодеятельными художниками приема: авторского «копирования» и компиляции.

      Выявляются наиболее значимые характеристики китча. В первую очередь это очевидность и банальность: «В соответствии с этой чертой обыденного сознания из искусства им будут выбираться прежде всего темы “жизненного цикла”: рождения, брака, смерти. Второй характеристикой китча становится претензия на общезначимость и абсолютность; массовое сознание нивелирует особенности эпохи, ситуации, человека (“У графьев как у нас”). Автор приводит один из характерных примеров: “Алла Пугачева поет, как бальзам на душу льет: Я, как и все, хожу, хожу / И у судьбы, как все, как все, / Счастья себе прошу”»[80].

      Таким образом, негативные в 1970–1980-х годы коннотации китча («простота», «очевидность», «банальность», «клишированность», «шаблонность») расшифровываются и описываются. Отрицательное значение этих слов исчезает, они становятся нейтральными, равно как исчезает и негативная трактовка слова «китч». В научно-популярной (!) книжке понятие «китч» впервые реабилитируется.

      Реабилитация китча: социальное измерение

      В 1990-е годы идеи общественного блага и воспитательной функции искусства продолжают сопровождать понятие «китч», но меняется «полярность» – из «отрицательного героя» и «врага» китч становится «другом». В китче выделяется коммуникативная функция и отмечается его мощная интегративная сила. Однако наиболее важной представляется компенсаторная функция китча: «Сидя дома, приобщиться к экзотике других стран и времен, побывать в роли графини или благородного милиционера, поплакать или посмеяться настоящими слезами и смехом над вымышленными приключениями… все это мощная психологическая компенсация реального бессилия, жизненных обид, искупающая, хоть и иллюзорно, отсутствие благополучия и красоты в объективном мире. Это тот случай, когда “сердце сказки просит и не хочет были”»[81]. Аналогичные интонации присутствуют и в характеристиках китча, которые дает славист Светлана Бойм: «Китч – это мечта о всеобщем братстве, диктатура сердца. Китч – это детская сказка для взрослых, изданная массовым тиражом, сентиментальное райское видение»[82].

      Одним из итогов рефлексий 1990-х годов по поводу проблемы китча стала статья А.М. Яковлевой «Кич и паракич:

79

Там же. С. 50.

80

Там же. С. 53.

81

Там же. С. 57.

82

Бойм С. Китч и социалистический реализм // Новое литературное обозрение. 1996. № 15. С. 55.