Сон любви. Наталья Быковская

за себя постоять? – грозно спросил Ярл, наблюдавший их разговор из-за ближайшей оливы. – Или ты не знаешь, что яблони в этом городе растут повсеместно, а мальчик – действительно сын земледельца, который и дал ему яблоко?

      – Здравствуй, достойный! – Иоаким учтиво склонил голову, не снимая капюшона. – Я – Иоаким, пришедший из старого Города-у-горы, сын Пергерина, правителя достойных и мудрого словом, видящего насквозь души людские судьи над верными. Я пришёл в этот город, чтобы отыскать Ярла, сына второго правителя, Шуна, который призывает его в свой чертог.

      – Неужели?! – в словах Ярла смешались радость и стыд. Отца он не видел давно, и ему стало совестно, что в молодецких забавах позабыл он о долге, что требовал развязать узел непонимания между отцом и ушедшим на войну сыном и явиться для беседы в дом родителя. – Я не в силах сдержать своей радости, брат, и рад нашей встрече, однако ты не ответил на мой вопрос…

      – Так это ты могучий Ярл? – повеселел Иоаким. – Что ж, я рад случаю, сведшему нас на этой дороге и готов подарить тому мальчишке новую яблоню за то, что он так удачно подвернулся на моём пути. Тугодум же ты, брат! – и, прежде чем Ярл успел опомниться, Иоаким заключил его в объятия.

      Они не виделись с тех самых пор, как Ярл покинул Город-у-моря, уходя на чужую войну, поэтому он пригласил брата погостить у него перед дорогой. Иоаким рассказывал о доме Шуна и Пергерина, об их правлении и быте, рассказывал, почему он сам не пошёл на войну, о том, что он помогал отцу вести переговоры с вождём обезумевших от горя людей, решившихся развязать войну в благополучной стране.

      – Два города и море поселений, самый ничтожный нищий мог бы найти здесь честное счастье, но как они выбрали его, ты бы знал! – увлекшийся рассказом Иоаким был неумолим и горяч, казалось, сама ночь не в силах остановить ретивого рассказчика. – Варвары, они решили, что победивший в безумной схватке станет вожаком, и они заставили драться порабощенных людей! Что делает с человеком отчаяние, или всё-таки мерзость? Разрази меня стыд, если я понимаю или принимаю этих, с позволения сказать, людей!

      – Ты несправедлив к людям, Иоаким, – пытался возразить брату Ярл, – ты не видел голода и горя, ты не знаешь…

      – Что мешало им кормиться на земле, как семья того мальчишки, который свёл наши пути?! – упорствовал Иоаким. – Зачем приступать закон Жизни, зачем воровать, убивать и жечь?!

      – С ума человека сводит многое, и Жизнь, как писали в старых сказках, женщина о двух головах, – туманно отвечал Ярл.

      В тот вечер Ярл не спорил с братом, радуясь их встрече. В это трудно поверить, но юный герой был одинок – так он объяснял себе пустое чувство на месте сердца – и никакие забавы или весёлые компании не заменяли ему чего-то большего, чего-то, что он сам был не в силах себе объяснить.

      После беседы с Иоакимом он вышел на площадку высокой башни, в которой жил, и смотрел на горизонт, вспоминая: отец стоял перед ним, полный растерянности и гнева, что было для него невозможным, ведь он был мудрейшим человеком не только для самого