Такая разная правда. Петр Ингвин

притянуло к себе очаровательное виденье в обтягивающем топике. Со стройными гладкими ножками. С тонкой талией. С плотными бедрами. И с во-от такими ослепительными глазищами, кротко и наивно хлопавшими огромными ресницами. До которых взгляды большинства так и не добрались – утонули в опасных подробностях, нескромно открытых согласно выбранному стилю одежды.

      Оно, это не совсем реальное в наших узко известных широтах видение, гордо внесло свои прорисованные барельефы в однополый пространственно-временной континуум, замкнувшийся в точке бифуркации и растерявший возможность перевести для собственного разума даже те слова и термины, которыми, убивая оппонентов доказательствами, только что оперировал.

      К счастью, прекрасная чаровница не злоупотребила победой и тактично отошла на второй план. Перед этим она подмигнула мне в память об известном лишь нам двоим. Стушевавшись, я неловко кивнул в ответ и переключился на ее спутника.

      – Борис Борисович, – представился тот.

      Он по очереди пожал руки всему «клубу по интересам», пока только изучавшему «что такое мир и как с ним бороться», но стоявшему на пороге переноса шлифуемой теории в практику.

      Из последующего сумбурного гвалта, что именовался у нас дискуссией, выяснилось, что Борис Борисович – успешный бизнесмен, имевший связи в верхах и туманное прошлое, о котором мне быстренько нашептали.

      – Вижу, вы времени зря не теряли, – одобрил Борис Борисович услышанные идеи.

      Приятно встретить понимающего человека.

      Влившегося в коллектив нового члена стали называть просто по отчеству – Борисыч.

      Я настолько погрузился в предмет обсуждения, что не заметил ухода прелестного создания, посреди разговора упорхнувшего тихо и незаметно. Впрочем… Кроме имевшихся в нашем кругу одиночек это событие никого не взволновало. Ушла, и ладно. Хорошо, что ушла. У нас здесь интересы поважнее, чем чьи-то выставочные экстерьеры, предназначенные для бедных духом.

      – Вам бы, ребятки, организоваться получше да поумнее, – сказал как-то Борисыч, при этом хитро поглядывая на меня.

      Почему на меня – понятно. Я был заводилой и душой всего собрания. Двигателем в машине, без которого она не поедет, какой бы красивой ни была.

      – В каком смысле – организоваться?

      Партию, что ли, создать? А зачем? Чтобы прослыть экстремистами и загреметь в тюрьму?

      Наше дело – выдвинуть идею. Такую, чтобы шарахнула по миру не хуже христианства или ислама.

      Ведь Бог – это Любовь.

      Любовь – это мир.

      Мир – это счастье.

      А счастье – это когда вокруг справедливость.

      И мы знали, как это устроить.

      Но Борисыч посмеивался.

      – Поверьте, ребятки, – говорил он, крутя в пальцах дорогую зажигалку, – без упорядочения и систематизации ничегошеньки у вас не выйдет. Только в сказках бывают волшебные слова, которыми свершаются чудеса. В реальной жизни нужно потрудиться, желательно