До тебя…. Марина Кистяева

и видеть…

* * *

      Василия Игнатьева выдернули сразу же после очередного осмотра. Он устал и был чертовски зол. Ещё пару часов назад закончилась его смена, и он мечтал попасть домой, но всё изменилось в одночасье.

      Люди поступали бесконечной вереницей, и их отделение сейчас напоминало военный госпиталь.

      – Какого?..

      Если бы его не позвал Семен Торов, хирург, и по совместительству друг, он выругался бы более «цветасто».

      – У нас ЧП.

      – У нас, если ты не заметил, одно большое ЧП. Сема, говори яснее, у меня там пациент с открытым переломом и ожогами…

      – А у меня Анастасия Зареченская.

      – И что?

      Игнатьев устало провел рукой по лбу.

      – А то! Тебе фамилия ничего не говорит?

      – Знакомая?

      – Мля, Игнатьев, не моя знакомая!!! А фамилия тебе ничего не говорит?!

      Торов заметно нервничал, что было ему не свойственно.

      Оглядевшись по сторонам, он схватил друга за локоть и рванул в сторону ординаторской, оказавшейся запертой. Выхватив ключи из кармана, недрогнувшей рукой открыл дверь и втащил туда Игнатьева.

      – Что за цирк устраиваешь, Сема?

      – Не цирк. Мля, Игнатьев, у тебя в отделение от потери крови вот-вот умрет жена нашего олигарха Михаила Зареченского, а ты не в курсе! Ты вообще что ли новости и телек не смотришь?

      – Мне некогда… – начал по привычке говорить Василий, и тут же осекся.

      – Зареченский… Зареченский… Черт побери, ТОТ САМЫЙ Зареченский!

      – Нет! Ты много знаешь олигархов с подобными фамилиями…

      – Черт!

      Игнатьев устало провел рукой по лицу.

      – Что с его женой?

      – Хреново с его женой… Она ещё и беременная. Теряет много крови. Нужно переливание.

      – Доноры есть?

      Медленное покачивание головы.

      – Четвертая отрицательная. Сам знаешь, сколько людей с такой группой…

      Игнатьев грязно выругался.

      – Ноль четыре процента.

      – Вот-вот.

      – Зареченский нас порвет за жену и ребенка.

      – Что с ребенком?

      – Пока всё стабильно, но…

      – Торов молчи. Зареченский здесь?

      – Пока нет. Но, думаю, уже в курсе, и скоро начнется… Плюс пробки. Её даже перевезти не удастся.

      Мужчины переглянулись.

      – Ты пришел ко мне не просто так, – жестко бросил Игнатьев. – Говори.

      – Там ещё девочка поступила… Ровесница Зареченской. Изуродовано лицо, ожоги, осколочные ранения. Она, видимо, прикрыла собой беременную Зареченскую. Вся спина разорвана. Фактически живой мертвец. Я проверил документы. Анастасия Дёмина, приехала поступать в универ. Есть выписка из детского дома, сирота.

      Холодок побежал по спине даже видавшего виды Игнатьева.

      – И?..

      – У неё тоже четвертая отрицательная.

      Мужчины снова переглянулись.

      Игнатьев, сжав кулак, подпер им подбородок, а потом с силой вдарил кулакам о стену. Ещё и ещё…

      – Торов, ну почему жизнь такое дерьмо, а?

      – Тебе нельзя так говорить. Ты – врач, ты спасаешь жизни.

      – Да?! Спасаю?! А почему нам сейчас приходится