Сладкая женщина. Ирина Велембовская

на это никогда не пошла. Но учинялась какая-то добрая и, в общем, полезная суетня, роднились между собой сердца женщин, и Аниному тщеславному сердцу была от этого особенно большая радость. Она и подарки покупала, и поздравительное слово говорила. И это получалось у нее и складно, и очень тепло.

      – Какая культурная женщина Анна Александровна! – сказала про Аню одна молоденькая работница, недавно из учениц.

      Девочка эта и не представляла, что у «культурной женщины» всего-то шесть классов образования и, заставь ее на бумаге написать те слова, которые она так бойко говорит, ей бы очень туго пришлось. Да Аня и сама теперь уже достаточно остро чувствовала (как, наверное, Николай Егорович – отсутствие глаза), что образования ей не хватает – она бы в коллективе сильно продвинулась.

      – Упустила я свои возможности, Коля, – сказала она как-то мужу. – Мне бы при матери хоть классов восемь закончить. Дура была!..

      – Возьми да поумней, – посоветовал Николай Егорович.

      – Шутишь! Это какой смех будет, если я за детскую парту сяду: во мне без малого восемьдесят килограмм!

      – Туда не с весу берут, – усмехнулся Николай Егорович. – Потом вовсе отяжелеешь.

      Так, с усмешкой да с подначкой, Аня почти решила, что с осени пойдет в седьмой класс вечерней школы. Написано было письмо в деревню, чтобы прислали справку за шесть классов. Николай Егорович купил для Ани учебник по алгебре, «Зоологию», «Историю Средних веков». Заправил две авторучки и положил все на видное место – может, захочет позаниматься, подготовиться. Но Аня обходила учебники, как лиса петлю с приманкой. Кончилось тем, что Николай Егорович на досуге сам читал «Зоологию» и «Историю Средних веков».

      – Война Алой и Белой розы, – заметил он, заслышав, как ссорятся в коридоре соседки.

      Аня его замечания не оценила.

      – Прочел свои «средние веки» – ну и убери, – сказала она. – Чего они будут лежать?

      Этим она как бы хотела сказать, что вечерняя школа – это еще пока вилами на воде писано. Николай Егорович надоедать ей не стал. Только ближе к началу нового учебного года все-таки спросил:

      – Форму-то школьную тебе покупать?

      Аня глубоко вздохнула:

      – Ох, Коля!.. Не знаю, что и сказать тебе.

      Заявление в вечернюю школу все-таки было подано. Правда, написал его Николай Егорович, а Аня только расписалась. В первый день занятий он ее проводил до школы. Вернулся домой и весь вечер чувствовал себя тревожно, необычно. Подумал о том, что часто теперь вечерами будет один. Но пожалел не себя, а Аню, которая, наверное, сидит теперь за партой ни жива ни мертва. Николай Егорович судил по себе: он бы тоже волновался, стеснялся, говорун он был плохой. Правда, ему почти сорок, а Анне всего двадцать восьмой, голова еще свежая.

      Сготовив по всем правилам ужин, Николай Егорович оделся и пошел встретить жену.

      – Жива? – спросил он ее.

      – Жива-то жива, – покачала головой Аня. – Устала очень. Это все ты, Коля! Придумал!..

      Посещала