Альтер-эго. Яна Белова

равильным путем и бездорожьем – одно мгновенье

      Цени же это краткое мгновенье как драгоценность,

      В итоге жизни что мы вспомнить сможем – Одно Мгновенье

Омар Хайям.

      Глава 1

      «Наша жизнь соткана мирозданием задолго до нашего рождения. Мы думаем, это мы создаем свою реальность, мы выбираем. Увы, мы способны лишь ошибаться, тогда в узоре нашей жизни появляются дыры, затяжки и либо приходится все начинать сначала, либо остается примириться с потерей красоты и смысла своего существования…»

      Записав текст, я выключила микрофон и обернулась к мужу.

      Он стоял у окна, задумчиво глядя в мутную белую мглу тумана, с утра утопившую в себе Лондон.

      – Пойдет? – спросила я.

      – Тиснем этот кусок в отснятый на фарерских островах материал, – кивнул он, – в комплекте с видеорядом, где молочные туманы, овцы, горы и безлюдные природные красоты, этот текст не вызовет громких споров. Ну все, мы все сделали, можем отдыхать.

      – Целая неделя наша, – улыбнулась я, – только ты и я, ну, детей на выходные заберем. Тихая, блаженно скучная неделя…

      Нашу жизнь нельзя назвать скучной и однообразной, больше всего она подпадает под определение «странная».

      Мы оба журналисты, оба работаем на одном канале, над циклами познавательно-развлекательных передач о путешествиях в разные страны. Сами снимаем, сами пишем сценарии, озвучиваем, монтируем, разве, что в кадре не светимся. На нас работает съемочная группа из 10 человек. Мы мало от кого зависим в том, как и что нам делать. Мы успешны в своей профессии, много путешествуем, молоды (и мне и Нику по 29 лет), активны и вполне состоятельны. А еще мы женаты почти восемь лет, нашим двойняшкам Веронике и Майклу 8 лет исполнилось в прошедшем ноябре. У нас классический брак по залету, наших детей фактически воспитывают мои родители, мы видим их редко. Конечно, нас периодически беспокоит тот факт, что в жизни наших детей мы занимаем слишком мало места, чтобы считать себя хорошими родителями, но, откровенно говоря, менять что-либо мы не готовы. Все так, как есть.

      – Ты помнишь, когда у нас в последний раз была скучная неделя? – вдруг спросил Ник.

      Моего мужа зовут Никита, но для туманного Альбиона больше подходит сокращенное «Ник», по крайней мере, ему так кажется. Нашу дочь зовут Вероника, только потому, что в то время, когда родились она и ее брат, «вера в Ника» мне была необходима как воздух.

      – Рождество? – ахнула я, несказанно удивившись сему факту.

      – Неужели мы провели в разъездах целых два месяца? Время неумолимо. Мы стараемся возвращаться домой по выходным, хоть это утомительно, ведь если не делать этого, то дети забудут как мы выглядим.

      Иногда в выходные мы устаем сильнее, чем в течении рабочей недели.

      Ник кивнул, посмотрев на часы.

      – Сходим куда-нибудь?

      – Идем, – тут же согласилась я, убирая с рабочего стола все бумаги и цифровые носители в ящики или в сумку.

      – Кэт, ты в курсе, что я тебя люблю? – усмехнулся он, наблюдая за мной.

      На самом деле я Оксана, в быту Кыс-кыс, то есть кошка, поэтому многие друзья знают меня как Кэт и Ник тоже порой называет меня так. Я вдруг подумала, что эти кодировки имен в нашем семействе почти традиция.

      – В курсе, – улыбнулась я в ответ, – а ты в курсе, что это взаимно?

      Он снова кивнул и, дождавшись когда я упакую ноутбук в сумку, выключил свет в рабочем кабинете. Из серой пелены тумана за окном вынырнул угол соседнего здания и вывеска бильярдного клуба.

      Наш офис находится в районе Ирландских пабов. Пабов здесь великое множество, среди них есть принадлежащий нашему давнему знакомому, такому же как мы русскому эмигранту. В его пабе и одновременно бильярдном клубе мы частенько отмечаем наши свободные лондонские вечера. Впрочем, можно ли назвать «русским эмигрантом» чистокровного поволжского немца, ставшего пивоваром, прославляющим стандарты качества настоящего немецкого пивоварения? У него свои солодовые и ячменные плантации, пивоварня, несколько пабов, награды престижных конкурсов, проводимых ассоциациями пивоваров в Германии и Великобритании. Пятнадцать лет назад он приехал в Лондон вместе с женой, тещей и тремя кошками, он не любит вспоминать о том, «как все начиналось», давно перестав считать себя эмигрантом.

      Мой Ник тоже не совсем эмигрант. Его отец был чистокровным англичанином, Ник гражданин Великобритании по праву рождения, до 7 лет жил в Манчестере вплоть до внезапной кончины отца, разбившегося во время катания на горных лыжах во Французских Альпах. Его английские бабушка с дедушкой, прохладно встретившие русскую невестку эмигрантку, после смерти своего сына стали относиться к ней и вовсе враждебно. Ведь в Альпах погиб их сын, а не она. Тогда моя будущая свекровь вернулась на историческую родину, забрав с собой Ника. Кстати моя свекровь еще и сестра мужа моей родной тетки. Мы с Ником не могли не встретиться. Это судьба.

      Впервые мы встретились, когда нам было по 13 лет,