Лан-Эа, властитель небес. Том первый. Елена Александровна Асеева

передо мной голову, став каким-то обиженно-жалким, и совсем тихо протянул:

      – Сие не значит, что вы, сагиб, должны подчиняться нашим зарокам али воздержаниям. Просто на спутнике Хияке, небесное светило, величаемое Кизик, не заходит за глазоём, токмо движется с одной стороны на иную, – добавил он, стараясь сейчас говорить о том, что меня не должно было сердить. – И наш околоток всегда озарен его лучами, понеже собхи сотворены, таким побытом, без окошек, чтобы удавалось спать в темноте. Мнихи сие творят в свой черед, кода-ка одна их часть работает на пожнях, иная отдыхает.

      Ачи смолк, а я обвел взглядом, стоящие по кругу строения, вспоминая сколько видел тех самых свернутых подстилок в своей собхи, понимая, что в скит-горе существ, пожалуй, находилось не мало.

      Горьковатый дым от кострищ, расположившихся возле корней дерева слегка курившийся, точно переплетался во что-то единое с желтовато-розовой морокой плывущей над почвой и нес на себя ощутимый аромат какой-то еды, подводя мой желудок так, что в нем не просто бурчало, а словно подвывал кто-то. Понеже я торопливо ступил с места, и, широким шагом направившись к стволу дерева напоследок, впрочем, бросил Ачи:

      – Хочу кушать, – моментально вспоминая, как перед выходом из моей собхи он обещал мне это.

      Ачи, немедля, направился следом за мной, не обгоняя и даже не стараясь нагнать, да внезапно достаточно громко крикнул:

      – Лунгиса а меал, умну! – Видимо, толкуя на собственном наречие, – перундьаговский язык в скит-горе знаю токмо я, – теперь поясняя и для меня. Хотя я итак догадался об этом. Ибо знал, что перундьаговский вельми сложный язык, и на нем говорят в основном высокоразвитые расы, так сказать имеющие особые технические достижения и продолжающие собственное существование не за счет рождения потомства, а в связи с изъятием диэнцефалона у малоразвитых рас и искусственного создания себе подобных.

      Один из мнихов стоящий возле ближайшего ко мне кострища, стоило только Ачи крикнуть, мгновенно присел на корточки и принялся деревянным, толстым прутом, загнутым на конце, выкатывать из него круглые с кулак, зеленоватые плоды слегка дымящиеся. Я еще толком не дошел до ствола, когда он отступил в сторону, склоняя передо мной не только голову, но и сворачивая в дугу саму спину.

      Я же достигнув костра, торопливо опустился на присядки возле плодов, едва кинув в сторону мниха взгляд и поразившись его сходству с Ачи. Одначе не намереваясь продолжить разглядывания, сразу схватил обеими руками по плоду (и так как они оказались на ощупь едва теплыми), сунул их себе в рот, принявшись откусывать остатками своих зубов от одного, посем, не мешкая, от другого. Волокнистая и мягкая внутренность того плода на вкус была ровно трава, не имея как такового аромата, сладости, горечи, кислоты, солености, понеже хотя моя прожорливость казалась безграничной, я не смог понять ем фрукт, овощ али корнеплод. Уж таким данный плод на распознание