Плюсквамфутурум. Борис Пономарев

с обсуждением государственного долга США и актуальных проблем Украины…

      Я взглянул на остатки каши в тарелке передо мной и вдруг подумал, что это своеобразная доблесть для семян овса – быть съеденными именно как настоящая овсяная каша. Сложись их судьба иначе, они могли бы стать искусственным хлебом, котлетой со вкусом говядины или даже начинкой для пирожка с ливером, чтобы бесславно исчезнуть в желудке под чужим именем и флагом.

      А что будет со мною? Не исчезну ли я в этом будущем столь же бесславно и бесследно? На секунду я закрыл глаза, и перед моим внутренним взором промелькнула вся галерея событий сегодняшнего дня. Отчего-то остро и пронзительно захотелось выпить.

      Парень в расшитой рубашке взял со стойки тарелку. Вагон встряхнуло, и он едва не выронил её.

      – Я тут сяду? – спросил он, подойдя ко мне. От него слегка пахло перегаром. В вагоне была масса свободных мест. Я пожал плечами.

      – Садись, – сказал я, уже почти доев кашу.

      Вагон снова сильно качнуло, и парень сел на сиденье напротив меня. Он был в состоянии, которое называется «чуть больше, чем выпивший»; на его лице, словно на одном из фаюмских портретов, была печать какой-то неземной удивительной задумчивости.

      – Спасибо, – сказал он, зачёрпывая кашу ложкой. – Пожалуйста, не обращай внимания, дорогой незнакомец. Я выпил, но я еду со своего последнего дембеля и имею на это полное право.

      – Имеешь, – подтвердил я, всё ещё не понимая, чего же нужно от меня жрецу изобилия. В мои времена, солдаты, возвращающиеся плацкартом с дембеля, редко предвещали хорошее соседство, но мой сосед по ресторану выглядел вполне безобидно, хотя и несколько измученно. Судя по всему, он употреблял горячительные напитки уже несколько дней, если не недель.

      – Ну и хорошо, – сказал он, – а то мои соседи по вагону почему-то смотрят на меня так, будто я хочу ночью обчистить их чемоданы. Как будто я не могу выпить, представляешь!

      Я пожал плечами, и положил ложку в опустевшую тарелку. Ужин закончился.

      – Олег, гвардии комбайнёр первого ранга, – сказал парень. – Кормилец родины. Я представился в ответ. Мы пожали друг другу руки над столом.

      – Служил? – задал мне сакраментальный вопрос гвардии комбайнёр.

      – Нет, – так же сакраментально ответил я. Судя по всему, за сорок лет служба тоже немало изменилась, и я решил не рисковать. Олег грустно посмотрел на меня.

      – Ну и зря, – сказал он. – Москвич, что ли? Кто же будет кормить родину, если никто не будет служить?

      Я не стал вдаваться в подробности.

      – Вот так получилось.

      Поезд начал поворачивать. Дембеля медленно наклонило вправо, и он так же медленно вернулся в исходное положение.

      Домой едешь? – спросил я, аккуратно меняя тему.

      – Да, в Малоярославец. А ты откуда и куда?

      – Из Калининграда в Москву, – сказал я. – Позвали проводить историческую консультацию.

      – Ого, –