Любовь по обмену. Лена Сокол

падаю на диван и оглядываю обстановку: стол, два кресла, телевизор на стене. Комната совмещена с кухней, где они, очевидно, обедают. М-да…

      – Что ты сказала ей? – спрашиваю у Зоуи, которая продолжает вздрагивать при звуке моего голоса.

      Ее огромные голубые глазищи хитро сужаются.

      – Сказала, что ты переживаешь… – она снова старательно подбирает слова и аккуратно складывает их в предложения, – что запах твоих носков… напугает ее, – набирает в грудь больше воздуха и гордо вздергивает носик. – И что ты обещаешь ей потом вымыть пол.

      Мое лицо вытягивается от удивления. Что ж, девчонка не так проста, как кажется. Эта кроха с характером, а значит, вдвойне приятнее будет утереть ей нос.

      – Черт, – бормочу, замечая, что кроссовки и правда оставили на полу грязные следы.

      И где я успел так вляпаться?

      Хозяйка дома скидывает плащ, продолжает что-то суетливо говорить дочери, хватает швабру и лихо протирает за мной пол. Ее муж меряет шагами кухню, громко общаясь с кем-то по телефону. Мы с Зоуи играем в гляделки: я, развалившись на диване, бесцеремонно разглядываю ее щуплую фигурку, она, видя это, вспыхивает еще сильнее. Кожа на ее лице и шее становится почти того же цвета, что и шерстяная водолазка.

      – Ты… – наконец она решается снова заговорить, – ты же… должен хоть немного понимать по-русски, разве нет?

      Я?! Вот такого уж точно не было в моих мечтах.

      – Нет, – морщусь.

      – Но… – Теперь Зоуи опять похожа на перепуганного олененка Бэмби. Выглядит это забавно и нравится мне все больше. Она задумчиво смотрит на мои кроссовки, покусывая губу.

      – Что?

      – Ведь таковы условия программы обмена… – Хлопая длиннющими ресницами, она запинается и косится на родителей. – Изучать язык, быт, традиции, хорошо учиться в университете принимающей стороны.

      – Нет, – усмехаюсь, – этого я делать точно не собираюсь.

      Женщина со шваброй уже возле меня. Смущенно улыбается и жестом просит поднять ноги, чтобы она могла протереть под ними.

      Господи, да проще было снять эти чертовы кроссовки! Сумасшедший дом…

      – Но… ведь, если ты не будешь всего этого делать, тебя исключат из программы и отправят домой, – бормочет Зоуи, теребя тонкий золотой браслет на запястье.

      Встаю, иду к двери, снимаю обувь и возвращаюсь в гостиную в одних носках.

      – Детка, в этом-то и вся фишка. – Недобро улыбаюсь, подмигиваю и перевожу взгляд на наручные часы.

      Дома раннее утро. Эта долбаная разница во времени ужасно меня напрягает.

Зоя

      – Джастин! – радостно вопит мама, распахивая объятия к этому неандертальцу. – Ты снял кроссовки!

      Похоже, он сразу догадывается, чему она так рада. И немудрено: мама проговаривает слова отчетливо, артикулирует и жестикулирует так отчаянно, будто пытается обучить шимпанзе членораздельной речи.

      – Йес, мэм, – кивает Джастин, сторонясь ее.

      – Мам, он тебя не понимает, – бросаю с досады. – Совсем. Даже чуть-чуть.

      И