Свидетельницы зла. Галина Романова

в зелени. Такого уютного двора в новостройках Люсеньке еще не приходилось нигде видеть. На зиму капризные растения укутывались плотными слоями какой-то специальной ткани. Деревья, не приспособленные к нашему зимнему климату, стояли укутанными, как стражи, кольцуя высотку ровными рядами. Весной их раздевали, удобряли, поливали, белили стволы. С конца мая начиналось буйство цветения, которое продолжалось почти все лето. Это было очень красиво!

      Квартира Алекса тоже была красивой, когда он в нее вселялся. Светлая, просторная, с хорошим ремонтом и красивой мебелью. Но Алекс, кажется, портил все, к чему прикасался. Через полтора года от ухоженности и шика его жилища не осталось ничего. Не спасало ни одно агентство по уборке. Ни одна домработница. Алекс мог уничтожить следы их посещения минут за двадцать.

      Где были ее глаза, когда она его выбирала? Где был ее разум, когда она на него ставила, пытаясь связать с ним свою жизнь, свое будущее?

      – Скотина, – прошипела Люсенька, непривычно выругавшись, стоило ей переступить порог.

      – Прости, – сиплым голосом отозвался Алекс, глядя на нее потухшими ввалившимися глазами. – Прости меня, Люси. За все. Но тебе точно не стоило приезжать.

      – Почему? Потому что ты с девушкой?

      Они все еще топтались возле его входной двери. Он все еще не давал ей возможности пройти.

      – Нет, я не с девушкой. Но видишь, я какой!

      Он провел растопыренной ладонью по лицу. Взъерошил волосы. Одернул грязную в пятнах футболку, покосился на свои спортивные трусы.

      – Вижу, – кивнула она со вздохом и пошла в гостиную.

      Алекс дышал ей в затылок.

      Люсенька вошла, ужаснулась бардаку. Стряхнула грязные вещи Алекса с дивана на пол, села.

      – Что это, Алекс? – Ткнула она пальчиком в груду его грязных вещей. Брезгливо поморщилась. – У тебя нет стиральной машинки? Домработница не знает, как ею пользоваться?

      – Домработница ушла. Ты же знаешь, они у меня не задерживаются. – Алекс сел на пол у нее в ногах, погладил носы ее сапог. – Новая обувь, Люси?

      – Ты опять забыл ей заплатить, – покивала она, подбирая ноги. – А сам ты машинкой не умеешь пользоваться. Понятно. Ну что? Пойдем, научу?

      – Нет, не надо. Все я умею, Люси. Ты мне лучше… – Алекс жалко улыбнулся. – Одолжи денег, а?

      – Никита! – с выражением проговорила Люсенька и подняла вверх указательный пальчик. – Калин!

      – Ну, вспомнил я, вспомнил этого неудачника. И что? Обычный. Серый. Невыделяющийся. Не выдающийся.

      – Это я и без тебя знаю.

      – Еще бы тебе не знать! Он за тобой тенью ходил. А ты его даже не замечала.

      – Тебя заметила на свою голову, – проворчала она и покосилась на пятна на его футболке. – Мог бы что-то и поприличнее надеть.

      – Все в стирке, малыш. – Он глупо хихикнул и пнул ногой ворох грязной одежды. – Или почти в стирке.

      – Ужас! – Люсенька закатила глаза.

      – Сам в шоке, – пробормотал он, округляя глаза в притворном ужасе. – Денег дашь?

      – Чем он теперь занимался? – будто