Странствия Шута. Робин Хобб

меня из когтей смерти, мы растворились друг в друге. Мы перемешались. И возможно, ты прав, мы на время стали единым существом. И возможно также, что мы так до конца и не разделились. Мы не стали снова каждый сам по себе, как тебе показалось тогда. Возможно, мы с тобой обменялись сущностями.

      Я глубоко задумался над этим:

      – Сущностями? То есть кровью? Плотью?

      – Да не знаю я! Может быть, мы обменялись чем-то куда более важным, чем кровь.

      Некоторое время я молчал, стараясь выделить из его слов главное.

      – Ты понимаешь, почему это произошло? – спросил я. – Это нам чем-то грозит? Стоит ли пытаться исправить то, что случилось? Шут, мне нужно знать.

      Он повернулся ко мне, набрал полную грудь воздуха, собираясь заговорить, но потом передумал и выдохнул. Я видел, что он погрузился в размышления.

      Потом Шут заговорил нарочито простыми словами, словно с ребенком:

      – Если человек долго живет рядом с драконом, то сам становится похож на дракона. Если посадить рядом белые и красные розы, на красном розовом кусте появятся белые бутоны. Возможно, Изменяющий, сопровождая Белого Пророка, перенимает некоторые его черты. Может быть, и Белый Пророк, как ты сказал, перенимает что-то от Изменяющего.

      Я вглядывался в его лицо в поисках шутовской усмешки. Я ждал, что он вот-вот сострит насчет моего легковерия.

      Наконец я не выдержал и взмолился:

      – Объясни же!

      Он снова глубоко вздохнул:

      – Я устал, Фитц. Я рассказал тебе о своих предположениях так ясно, как мог. Как я понял, ты думаешь, что мы становимся или были когда-то «одним», как ты изящно выразился. Я же думаю, что наши сущности просочились друг в друга, образовав мост между нами. Или, может быть, это все отголоски той Силы, что когда-то связывала нас. – Он опустил свою бедную голову на подушки. – Мне не спится. Я устал до полного изнеможения, а спать не могу. Зато страдаю от скуки. Мне так наскучили эта боль, темнота и ожидание…

      – Ты ведь только что говорил, что скука…

      – Прекрасна. До ужаса.

      Что ж, по крайней мере, он постепенно становился похож на себя прежнего.

      – Если бы я только мог развеять твою скуку… Увы, тут я мало чем могу тебе помочь.

      – Ты уже немало помог. Моя спина теперь болит гораздо меньше. Спасибо тебе.

      – А сейчас, боюсь, мне придется на время оставить тебя одного, Шут. Я должен явиться к Кетриккен в обличье лорда Фелдспара из Высокой Кручи.

      – Тебе нужно идти прямо сейчас?

      – Да, надо ведь еще переодеться, чтобы выглядеть, как положено лорду, удостоившемуся личной аудиенции. А ты постарайся пока отдохнуть.

      И я скрепя сердце отвернулся от него, понимая, как мучительно будет тянуться для Шута время в одиночестве. Он всегда был непоседливым, никогда не сидел на месте. Жонглер, акробат, фокусник с проворными пальцами, столь же ловкий, сколь и смекалистый, он волчком вертелся при дворе короля Шрюда, всегда оставаясь в самой гуще веселья, которое кипело в Оленьем замке, когда я был ребенком. Теперь его лишили зрения, ловкости и гибкости, оставив лишь неизбывную боль