За сбычу мечт, или Путеводитель по Родосу. Елена Каштанова

отдельная история с географией.

      Жили-были два брата-близнеца, вместе росли, вместе учились, вместе девкам хитоны задирали, мечтали, когда вырастут, таверну свою открыть… Ой, нет, это не те два брата были. Те мечтали о чем-то более глобальном, о мировом господстве, например. Ну и вот старший, Египт, захапал себе кусок мирового господства, назвал его Египтом (ну плохо у человека было с фантазией, что поделать), стал там царем и родил пятьдесят сыновей. Младший тоже не лыком шит, хотя может как раз лыком и шит, с этим лыком вообще сплошные непонятки, то им шьют, то его не вяжут, а вообще я не знаю, растет ли тут липа, это вроде северное дерево. Так вот этому непонятно чем шитому Данаю куска мирового господства не досталось, достались только пятьдесят дочерей. Заваливается как-то Египт к Данаю в гости, сидят они такие рецину квасят, а перед глазами девки все время какие-то мельтешат, капризничают, то у них брови не щипаны, то лифчик жмет. Египт сначала – то се, племяшки, Автоматочка-Клеопатрочка-Полидорочка, потом после пятого литра со счета сбился, да еще и в глазах двоится. И он такой: "Слышь, бро, они когда-нибудь кончатся вообще, сколько их у тебя?" "А пес их знает, – отвечает бро, – не считал". "А давай посчитаем?" "Нафига?" "Ну типа узнаем, кто из нас круче, у кого больше детей, тот выиграл, у кого меньше – проставляется". "Ну давай". Выстроились девки такие в шеренгу по росту, а пьяные братушки поползли их считать. Четырнадцать раз начинали, пятнадцать раз сбились. У девок терпение кончилось, они сами рассчитались – эна, зио, триа, тессера и так далее. "Пенинда", – говорит последняя в строю (пятьдесят, значит). Данай гордый такой – полсотни девок нарожал. "Ну давай теперь колись, сколько у тебя", – требует. "Не помню", – мычит Египт. Построились они тогда домиком, чтобы не упасть, и потащились к Египту домой. Там парней уже в колонну по двое начали строить, чтобы считать меньше было. Хмель по дороге выветрился, поэтому сбивались всего три раза. Потом вроде сошлись на том, что двадцать пять пар насчитали, пятьдесят душ, значит. И кто же выиграл, озадачились братья? Вопрос поставил их в тупик. Стоят они такие в тупике и спорят, кому теперь проставляться – обоим по очереди или никому. Чтобы в мозгах немного прояснилось, решили еще рецины залить в себя. И – о, чудо, вот что алкоголь животворящий делает, Египта осенило: "А давай их всех поженим и на пятидесяти свадьбах погуляем, никому из нас проставляться не придется, и имущество семейное все при нас останется, никакие стервы кусок не отгрызут, квартиру-машину-дачу не отнимут". И тут же развел бурную деятельность, погнал всех к свадьбам готовиться. А Данай как-то скис, не пришел он в восторг от такой идеи. Он-то мечтал о своем мировом господстве, о том, как удачно девочек замуж выдаст и пятьдесят кусков господства ему обломится. А братец что предлагает? Один всего кусок и тот на пятьдесят частей разрезанный. И он бочком-бочком тихонько из дома смылся, там все равно все бегали как ошпаренные с этими свадьбами, даже не заметил никто, что он жбан рецины под одеждой вынес. И пошел он солнцем палим к