Вехи русской православной истории. Крест и скипетр. Дмитрий Немельштейн

оков,

      Узрел душою свет. И стало мниться,

      Что прохожу я толщею веков

      К светилам дальним, временам нездешним.

      И зуд противства тот же миг исчез.

      Меня приветил голосом неспешным

      Незримый узник, протянувший чрез

      Пространство кельи два луча мне в душу.

      Я против воли с радостью припал

      Челом к земле, и ровный голос слушал:

      Он знал меня, весь путь мой грешный знал.

      В беспамятстве как будто пребывая,

      Я поглощал вселенское тепло

      Души великой, сам не понимая,

      Что время к Богу стать лицом пришло.

      Я оживал. я даже не заметил

      Прозренья своего. А Божий мир

      Стал благостен, и радостен, и светел —

      Господь меня любовью окормил.

      Из кельи вышед счастия исполнен,

      Во храм влетел на крыльях, сам не свой…

      Молитв горячих покатились волны

      Ко образам. я снова был живой.

      Не помню сколько времени молился,

      Когда заснул… И вот он – дивный сон:

      Филипп-святитель предо мной явился…

      Да, то был он, то истинно был он.

      В митрополичьем полном облаченье,

      Но прост и светел. я стал тоже прост.

      Он о своём мне сведал заточенье,

      О будущей кончине и погост

      Найти велел ваш. О себе поведать

      Субботовой Дуняше наказал…

      (Меняет внезапно тему разговора.)

      Сухарика найдёте ли поснедать,

      Да сбитенька – я, вишь, оголодал.

      Который день, не емши, пробираюсь

      Чащобою. Велик Господень свет.

      Где потружусь, а где и побираюсь,

      Дабы святого выполнить завет.

      Д у н я ш а (стоит ни жива, ни мертва)

      Так жив ли он? Скажи, мил друг, не мучай.

      Г о с т ь (вздыхает)

      Уж год его на белом свете нет.

      А я прозрел. И то – не глупый случай…

      Теперь на Соловках остаток лет

      Хочу провесть.

      И г н а т и й

      Так он ужо и помер…

      Д у н я ш а

      Как помер он, ты знаешь ли, чернец?

      Г о с т ь

      Удушен был Малютой в Божьем доме,

      А с ним терновый приняли венец

      Видать что все насельники-монахи…

      Один лишь я, свой подобрав подол,

      Обетованьем связанный, не страхом,

      От мук опричных в тёмный лес ушёл…

      Д у н я ш а (ровным голосом)

      Так что хотел Феодор мне поведать

      Пред гибелью ужасною своей?

      Г о с т ь (вопросительно смотрит на Дуняшу)

      Феодор? Ты – Дуняша? А поснедать

      Не дашь ли? И рассказ пойдёт живей.

      И г н а т и й

      От кринка с молоком, а с ней краюха

      Хлебца ржаного – ешь да запивай,

      Да сказывай. Не то моя старуха

      С лица совсем сошла. Споре́й давай.

      Д у н я ш а (тяжело опускаясь на лавку)

      И впрямь, поешь, поешь, а там доскажешь.

      Да слово в слово, милый человек.

      Правдивым сказом ты меня обяжешь

      Должницею