Вера. Елена Крюкова

острей ножей – в лицо, и смех,

      И ягоды червонной выплес сладкий

      Под языком!.. и вдаль – по облакам!.. —

      И вширь – по праху, воздуху и пуху,

      Белесым перьям, угольным мешкам —

      До слепоты, до исступленья духа!

      Я в небесах! Я, дура, в небесах!

      А вы меня – на черном льду – топтали…

      Я бирюза на снеговых цепях,

      Я метка на лоскутном одеяле!

      На знамени я вашем бахрома!

      Запечена я в нищей сайке – гайкой!

      И оттого я так сошла с ума,

      Что я на ваши звезды лаю лайкой!

      И выпрыгну из розвальней! И побегу

      Я босиком – по облакам пушистым!

      Я умереть могу! Я жить могу!

      Я все могу! Я синий камень чистый!

      Я крест ваш, яркий бирюзовый крест!

      Я к вам из туч свисаю на тесемке —

      Вам не схватить! Сухой и жадный жест.

      Не перегрызть! Не оборвать постромки!

      И платье все в заплатах, и шубняк

      Когтями подран, и глаза-колодцы,

      И – кто мне в пару?!.. кто из вас дурак?!.. —

      Пускай за мной по облакам увьется!

      Бегу!.. – древесной тенью на снегах.

      Крестом вороны. И звездой в разрывах

      Рогожных туч.

      И – человечий страх:

      Как в бирюзовых, Божиих мирах,

      Как в небе жить?..

      Не хлебом… люди живы…

      И, облака измеривши пятой,

      Смеясь, подпрыгивая, клича, плача,

      Прикидываясь грешной и святой,

      Кликушей, сойкой, головней горячей,

      Все зная, все – что на земле убьют!.. —

      Распнут зубами, зраками, плевками!.. —

      Танцую в небе, шут, горящий прут,

      Салют – над скатертями, коньяками,

      Над крыльями духов, над тьмой параш,

      Над кладбищами вечных малолеток —

      Мой грозный мир, теперь ты не продашь, —

      Жестокий пир, дай неба – баш на баш!.. —

      Свой синий крест нательный

           напоследок.

      Птица

      Я взмахну камчатной скатертью над столом.

      Я Пасхальную скатерть, радуясь, постелю.

      На прощальную скатерть поставлю не яства – дом,

      Напоследок не налюбуюсь, как все люблю.

      Цвета крови вот – яйца, и вот сладимый кулич,

      Весь усыпанный сахарной пудрой, подобной звездам…

      Вот кагор, и во тьме вина отразится Лик,

      Что не выдам, не оболгу, не убью, не предам.

      Вот еще год прошел. Отдалился дней голый лес.

      Отзвенели зальделые ветки на полночном юру.

      И мне все равно, сколько лет назад мой Господь воскрес:

      Да, сегодня, воистину, на мощном, теплом ветру.

      Я уйду, и мой дом со мною уйдет в запределье держав.

      Ваша матерь… дети-внуки, помните, помнить сколь суждено!

      А Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ,

      И стучусь я, птица, веселым клювом в Пасхальное ваше окно.

      Ксения расписывает часовню своею кровью

      Я