Партия, дай порулить. Людмила Киндерская

подставила таз под струи воды, льющиеся с потолка.

      – Кто заполошная? – спросила Кораблева, поняв о ком речь.

      – Да соседка моя, – Макар Евграфович бросил в лужу старый пододеяльник. – Орефьева. Имя у нее еще такое интересное. Николь! Такая безалаберная!

      Орефьева, Орефьева… Фамилия показалась Кире знакомой.

      – Так она что, не первый раз вас заливает?– уточнила она.

      – Да вон какой потолок в ванной! Видишь, весь в пятнах, – старик дрожащей рукой показал наверх.

      – Я вижу, что у вас даже грибок от сырости появился, – Кира оглядела старенькую ванную комнату.

      Бедненько. Зеркало в когда-то белой, а теперь пожелтевшей от времени пластиковой оправе, умывальник со сколотым краем, кран, замотанный синей изолентой… «Надо будет сделать ремонт, – неожиданно подумала она. – Не сейчас, конечно, а когда поиски закончатся. А что, возьму кредит и сделаю».

      Она вытирала воду с пола, выкручивала пододеяльник над ванной, снова вытирала, когда раздался телефонный звонок.

      – Выходи. Мы тебя ждем, – сухо сказал Сергей Ефимович.

      Кира уговорила Самохина прилечь:

      – Полежите немного, я с товарищами из ЖЭКа, наконец, перекрою потоп.

      Около квартиры старика ее ждали Торопов и какой-то парень, вроде из службы безопасности партии. Вместе они поднялись на четвертый этаж. Кира осталась около квартиры Орефьевой, а мужчины вошли внутрь. Кире показалось, что они пробыли там долго, целую вечность, но когда дверь, наконец, открылась, и она взглянула на часы, оказалось, что прошло меньше получаса. Торопов взял Киру за локоть и отвел в сторону:

      – Кира, сейчас ты звонишь в ЖЭК. Скажешь про потоп, про то, что звонила в квартиру, но тебе не открыли. Одним словом, говоришь все, как есть, кроме того, что ты сюда заходила. Коммунальщики вызовут полицию. Будешь представляться, ни в коем случае не упоминай партию и то, что ты познакомилась с Макаром Евграфовичем в «Народной власти». И его предупреди. Такого рода пиар нам ни к чему. Антон Семенович сделает все, чтобы информация никуда не вышла. И, главное, если тебе покажут утопленницу, не говори, что ты ее узнала.

      Кира вытаращила на него глаза:

      – А я ее узнала?

      – Конечно. Это же невестка той вредной старухи Орефьевой. Зои Павловны, вроде. Ну, которая хотела компромат на невестку насобирать, чтобы оградить от нее своего сыночка, – пояснил он, видя, что Кораблева не помнит.

      Кира схватила его за руку: «Какая невестка? Откуда вы ее знаете?»

      – А чего там знать-то! Ты же сама фотографии видела. Те, которыми Орефьева трясла, а потом бросила у нас, – пояснил Торопов, видя, что Кира все еще не понимает, о чем речь.

      – Так это она? Та красавица?

      – Она. Странно, я думал, ты ее узнала. А раз нет, то и нужды нет докладывать, – подвел итог Топоров. – А то увяжут все в один узел: взрывы, поджоги, а теперь еще и убийство.

      – Не буду ничего говорить. Я и правда не видела, кто там в ванне. Заметила только темный затылок и руку, – Кира почувствовала, что ее снова мутит. – А почему