Записки простодушного. Жизнь в Москве. Владимир Зиновьевич Санников

и понятий, например, о воинских чинах и званиях, а также о дворянских титулах в дореволюционной России и об их градации. Я знаю теперь, что барон ниже графа, что штабс-капитан не выше капитана (как я всегда думал), а ниже, что ротмистр – кавалерийский офицер, соответствующий чину капитана в пехоте и т. д.

      Что читали и смотрели?

      (Интересно ли это вам?)

      Уже с пяти лет я был большой книгочей, а в Москве моя любовь к литературе разгорелась с новой силой. Я, провинциал, «открывал Америку», знакомился с творчеством замечательных поэтов – Мандельштама, Волошина, Цветаевой, Заболоцкого. Поразило одно из последних стихотворений измученного сталинскими лагерями, смертельно больного Заболоцкого – искрящуюся радостью жизни, весельем, юмором замечательную «Поэму весны»:

      Пессимисту дала ты шлепка,

      Настежь окна в домах растворила,

      Подхватила в сенях старика

      И плясать но дороге пустила.

      Это ты, сумасбродка-весна!

      Узнаю твои козни, плутовка!

      Уж давно мне из окон видна

      И улыбка твоя, и сноровка.

      Скачет но нолю жук-менестрель,

      Реет бабочка, став на пуанты…

      Поразили трагическая судьба и стихи Николая Гумилёва, поэта-конквистадора, поэта-рыцаря, поэта-воина, как его называли, – воина не только в стихах, но и в жизни. Участник I мировой войны, доброволец лейб-гвардии Уланского полка, кавалер двух солдатских Георгиевских крестов, потом прапорщик 5-го Гусарского Александрийского полка. Направленный летом 1916-го на излечение в Царское Село, активно участвует в жизни литературного Петрограда: пишет стихи, пьесу «Гондла», проводит творческие вечера в «Союзе поэтов», в феврале 1921-го избран руководителем петроградского отделения Всероссийского союза поэтов. С 1918 г. до гибели входит в состав редколлегии издательства «Всемирная литература». 3 августа 1921-го Гумилёв был арестован большевиками за номинальную конспиративную деятельность. Ряд писателей (говорят, и Горький) пытались его спасти. Безуспешно, 35-летний Гумилёв был расстрелян.

      Стихи Гумилёва сразу покорили меня – нравились «мужественный романтизм», введённый им в русскую поэзию и взятый потом на вооружение советскими поэтами, напряжённый лиризм других стихов, например стихотворения «Жираф». Никто, по-моему, не смог в русской поэзии выразить с такой пронзительной силой боль трагической неспособности дать счастье близкому человеку:

      Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

      И руки особенно тонки, колени обняв.

      Послушай: далёко, далёко, на озере Чад

      Изысканный бродит жираф.

      <…>

      Вдали он подобен цветным парусам корабля,

      И бег его плавен, как радостный птичий полёт.

      Я знаю, что много чудесного видит Земля,

      Когда на закате он прячется в мраморный грот.

      Я знаю весёлые сказки таинственных стран

      Про чёрную деву, про страсть молодого