Записки простодушного. Жизнь в Москве. Владимир Зиновьевич Санников

блюдо, но любовно, с душой приготовленное («щи, но от чистого сердца»). Гости очень любили наше коронное блюдо – пельмени. Пельмени мы готовили не только с мясом, но и уральские – с квашеной капустой и с душистым деревенским подсолнечным маслом (дочка Оля, да и я, пожалуй, любили их даже больше мясных). Помню, Марина Гловинская в ответ на приглашение спрашивала: «А пельмени будут?». Даже наш кот Сеня попытался однажды пельменями полакомиться и попал впросак (об этом я ещё расскажу).

      Мои воткинские родичи, люди физического труда, готовясь к приёму гостей, прикидывали: «На мужика надо на-шшыпатъ (заготовить) 50 пельменей, на бабу – 30». У наших московских гостей-интеллигентов аппетиты были поскромнее, но всё-таки и здесь надо было заготовить несколько сотен пельменей – дело непростое, впрочем, с детства знакомое и где-то даже успокаивающее. Даже и без гостей мы иногда, вернувшись домой после бурных институтских событий (о них речь впереди), говорили: «А давайте пельмени постряпаем!». И сама однообразность движений (под разговоры или чтение вслух) как-то успокаивала.

      Увы! Приведённый выше список друзей в дальнейшем всё время сокращался – и по разным причинам…

      Уходят, уходят, уходят друзья,

      Одни в никуда, а другие – в князья.

(А. Галич)

      А как хорошо написала Белла Ахмадуллина:

      Да будем мы к своим друзьям пристрастны!

      Да будем думать, что они прекрасны!

      Терять их страшно, Бог не приведи!

      И было приятной неожиданностью, когда у нас со Светланой, уже очень немолодых, появились молодые друзья – мои коллеги Саша и Ира Лазурские. Это они подарили нам любимицу – кошку Басю (о ней я ещё расскажу). Запомнились забавные высказывания 5-летнего Арсения Лазурского.

      Большая девочка – Арсению:

      – Дура, ты же упадешь!

      – Во-первых, я не дура, а дурак!

      Разговор Арсения с отцом:

      – А ну, вставай немедленно!

      – Что-то ты меня сегодня мало радоваешь, папа. Грубый очень.

      Не все мои друзья дожили до сегодняшнего дня… Земной им поклон и вечная память. Об этом лучше не скажешь, чем Жуковский:

      Не говори с тоской: «Их нет»,

      Но с благодарностию: «были».

      Были такие, которые из друзей стали врагами, но больше таких, дружба с которыми гасла-гасла постепенно, и погасла…

      В дружбе были какие-то периоды. Был у нас «брондзовый век» (простите за дурной каламбур) – тёплые приятельские отношения с врачом Лидой и её мужем инженером Лёней Брондз, начавшиеся в турпоездке по Эстонии и продолжившиеся в Москве.

      Был сухотинский период – дружеские отношения с Борей Сухотиным и его милой семьёй. Помню, пацифист Боря как-то пеняет сыну Алёше, что тот слишком увлекается военными играми. Алёша, и внешне, и по характеру очень похожий на нестеровского инока Варфоломея, ответил: «Папа, я очень люблю мир, но играть я люблю в войну». Жаль, Боря Сухотин,