Метафора Отца и желание аналитика. Александр Смулянский

который воплотил ее в речи, адресованной широкой аудитории – акт, большинству аналитиков до сих пор кажущийся недопустимой роскошью.

      Речь Фрейда, как теперь становится понятно, представляла собой реакцию на сексуализированную практику лечения невротических субъектов, поддерживающую политику невротизации в самом ее корне. Фрейд вмешивается в эту практику посредством публичного высказывания, цель которого тем не менее до сих пор остается неясной – нам доступна лишь ее причина. Фрейд не добивается разоблачения, огласки или диффамации этой практики, поскольку никаких официальных обличительных заявлений на ее счет не делает. Его протест принимает форму сменяющих друг друга исследовательских установок, в которых последовательно проявляются все фрейдовские идиосинкразии. Из них медленно, но неуклонно вырастает то, что в дальнейшем оформится в аналитическую практику, в которой желание Фрейда сохранит свой исходный вид, но предстанет в обличье развивающейся теории, то есть мысли, носящей внутренне неконсистентный характер. Неконсистентность эта выражается прежде всего в таких элементах, как разнообразие топик, подвижная теория влечений, незавершенный взгляд на нарциссизм и т. д. При этом существует гораздо более непосредственная помеха фрейдовской деятельности в виде другого желания, поддерживаемого его коллегами. Она обнаруживается в том, что идентифицировать объект своей практики Фрейд оказывается неспособен, что объясняется стремлением этого объекта к совпадению с объектом его желания, никогда не достигавшему полного тождества.

      Что такое психоаналитическая практика? Принято считать, что она начинается с работы с истерическими больными, а затем, расширяясь, захватывает прочие неврозы, а также перверсии и психоз. Такая генеалогия придает психоаналитической практике известную респектабельность. Однако критерием работы Фрейда служило не расширение приложимости, а нечто такое, что сам он определял хотя и по-разному, но всегда недвусмысленно эксплицируя свои ожидания от пациентов. Анализ, проходивший под знаком этого ожидания, приобретал особый оттенок, наличие которого Фрейд не только не скрывал, но и переводил на язык рационализации, то есть апеллировал к разумным основаниям и соображениям «эффективности». Анализ представляет собой определенную работу, и было бы глупо, поясняет своим читателям Фрейд, если бы какая-либо внешняя цензура со стороны клинициста или желание достичь слишком быстрого результата не дали ему развернуться во всю мощь.

      Сколь бы основательно это ни звучало, за сказанным всегда находится что-то еще – другая фрейдовская речь, невозможная на публике, в которой заключены стремления, ищущие в анализе удовлетворения. За всеми резонными заявлениями на счет открытой им клинической практики, очевидно, стоит именно желание, которое в первом приближении оказывается желанием сегрегации: Фрейд не хочет работать с теми, кто не в состоянии, как он объясняет, понять, что