Огонь веков. Олег Котков

нас – фашистский полк,

      Превосходящий, донесла разведка.

      Мне этим летом – девятнадцать лет.

      И с мамой было тяжко расставаться.

      Мне на прощание она дала совет

      Беречь себя, но смерти – не бояться.

      Нам командир сказал, что злость нужна,

      Чтобы с врагом отчаянно сражаться.

      И смерть за Родину – не так страшна.

      Но… страшно мне. Я не умею драться!

      Нам высота, сказали, – позарез,

      И нас прислали им на пополненье.

      Противник клином нам на фланг залез,

      И принял командир своё решенье.

      Мы ждём команду в глубине траншей.

      Туман ползёт полоской предрассветной,

      Скрывая плотно в полосе ничьей,

      Что будет дня грядущего приметой.

      Мне накануне друг мой рассказал,

      Как фрицы мать с отцом его убили.

      Я слушал и смотрел в его глаза,

      Они холодными и злыми были.

      Таких рассказов много слышал я,

      И я готов давить всех этих гадов!

      Но только вот до нынешнего дня

      Фашистов видел только на плакатах.

      Нет, я не трушу, это просто нерв

      Сомненья перемалывает в ярость.

      Вчера мы были просто лишь резерв,

      А нынче – смерть за Родину досталась.

      С минуты на минуту бог войны

      Обрушит на врага огонь возмездья.

      Последние минуты тишины,

      И, может быть, в последний раз мы вместе.

      Я знаю, я – сумею, я – смогу!

      Хоть первый раз сегодня буду драться.

      Я до траншей фашистских добегу,

      И пусть тогда они меня боятся!

      Рукой сжимаю трёхлинейный ствол,

      Сталь воронёная – как откровенье:

      Я что-то там в себе переборол,

      И – в сторону все страхи и сомненья.

      Сигнальная ракета. Всё! Пора!

      Я не могу в окопе оставаться!

      И я – бегу. И я кричу: «Ура-а-а!»

      Я – не страшусь. Я буду насмерть драться!

      Пара старых ботинок

      Пара старых ботинок

      Нам осталась от деда.

      В них ходил он на рынок,

      В них он пил за Победу.

      В них копал он картошку

      И высаживал вишни,

      Нас журя понемножку,

      Чтобы в люди все вышли.

      Обувая ботинки,

      Дед расхаживал важно.

      И смеялись морщинки

      Вокруг глаз его влажных.

      Пара старых ботинок

      Помнит шаг вперевалку,

      Помнит пляс вечеринок,

      Сенокоса день жаркий.

      На дорожках знакомых

      Сильно поизносились,

      Но в замену, на отдых,

      Никогда не просились.

      На родимом просторе

      Деду всяк помогали

      Да болячкам и хворям

      В плен его не сдавали.

      Послужили исправно

      Ух как много годочков

      И сейчас смотрят ладно,

      Ждут лесов и грибочков.

      Пара старых ботинок,

      Два помощника деда,

      В бахроме паутинок,

      Как