Евгений Онегин. Александр Пушкин

ы;

      Но так и быть – рукой пристрастной

      Прими собранье пестрых глав,

      Полусмешных, полупечальных,

      Простонародных, идеальных,

      Небрежный плод моих забав,

      Бессонниц, легких вдохновений,

      Незрелых и увядших лет,

      Ума холодных наблюдений

      И сердца горестных замет.

      Глава первая

      И жить торопится и чувствовать спешит.

Кн. Вяземский

I

      «Мой дядя самых честных правил,

      Когда не в шутку занемог,

      Он уважать себя заставил

      И лучше выдумать не мог.

      Его пример другим наука;

      Но, боже мой, какая скука

      С больным сидеть и день и ночь,

      Не отходя ни шагу прочь!

      Какое низкое коварство

      Полуживого забавлять,

      Ему подушки поправлять,

      Печально подносить лекарство,

      Вздыхать и думать про себя:

      Когда же черт возьмет тебя!»

II

      Так думал молодой повеса,

      Летя в пыли на почтовых,

      Всевышней волею Зевеса

      Наследник всех своих родных.

      Друзья Людмилы и Руслана!

      С героем моего романа

      Без предисловий, сей же час

      Позвольте познакомить вас:

      Онегин, добрый мой приятель,

      Родился на брегах Невы,

      Где, может быть, родились вы

      Или блистали, мой читатель;

      Там некогда гулял и я:

      Но вреден север для меня{1}.

III

      Служив отлично-благородно,

      Долгами жил его отец,

      Давал три бала ежегодно

      И промотался наконец.

      Судьба Евгения хранила:

      Сперва Madame за ним ходила,

      Потом Monsieur ее сменил.

      Ребенок был резов, но мил.

      Monsieur l’ Abbé, француз убогой,

      Чтоб не измучилось дитя,

      Учил его всему шутя,

      Не докучал моралью строгой,

      Слегка за шалости бранил

      И в Летний сад гулять водил.

IV

      Когда же юности мятежной

      Пришла Евгению пора,

      Пора надежд и грусти нежной,

      Monsieur прогнали со двора.

      Вот мой Онегин на свободе;

      Острижен по последней моде,

      Как dandy{2} лондонский одет –

      И наконец увидел свет.

      Он по-французски совершенно

      Мог изъясняться и писал;

      Легко мазурку танцевал

      И кланялся непринужденно;

      Чего ж вам больше? Свет решил,

      Что он умен и очень мил.

V

      Мы все учились понемногу

      Чему-нибудь и как-нибудь,

      Так воспитаньем, слава богу,

      У нас немудрено блеснуть.

      Онегин был, по мненью многих

      (Судей решительных и строгих),

      Ученый малый, но педант,

      Имел он счастливый талант

      Без принужденья в разговоре

      Коснуться до всего слегка,

      С ученым видом знатока

      Хранить молчанье в важном споре

      И возбуждать улыбку дам

      Огнем нежданных эпиграмм.

VI

      Латынь из моды вышла ныне:

      Так, если правду вам сказать,

      Он знал довольно по-латыне,

      Чтоб эпиграфы разбирать,

      Потолковать об Ювенале,

      В конце письма поставить vale[2],

      Да помнил, хоть не без греха,

      Из Энеиды два стиха.

      Он рыться не имел охоты

      В хронологической пыли

      Бытописания земли;

      Но дней минувших анекдоты

      От Ромула до наших дней

      Хранил он в памяти своей.

VII

      Высокой страсти не имея

      Для звуков жизни не щадить,

      Не мог он ямба от хорея,

      Как мы ни бились, отличить.

      Бранил Гомера, Феокрита;

      Зато читал Адама Смита

      И был глубокий эконом,

      То есть умел судить о том,

      Как государство

1

Писано в Бессарабии.

2

Dandy, франт.

2

Будь здоров. – Лат.