Наследство последнего императора. 2-я книга. Николай Волынский

наконец, женишься, Алексей? Два года прошло, снимай траур.

      Наметкин сразу заторопился, быстро опустошил до дна графинчик и поднялся. Сестра оставляла ночевать – опять же комендантский час. Но он всё равно отказался, соврал про неотложные дела с утра.

      Комендантский час его не волновал. Чехословаки добросовестно патрулировали лишь в первые сутки после вступления в Екатеринбург. Теперь на ночное патрулирование выходили только добровольцы – грабить случайных прохожих. Под арест отправляли уж совсем безденежных. Или налетали с внезапными проверками на квартиры обывателей, особенно, на те, где имелись юные барышни.

      Ни одного патруля Наметкин не встретил на пустых улицах. Пришёл домой быстро, ощущая на ходу, как в желудке плещутся два литра вишнёвки.

      Серая летняя ночь уже перетекала в утро. Но уснуть не получалось. Едва Наметкин закрывал глаза, как его, словно на корабле в шторм, качало из стороны в сторону, тошнота, как при морской болезни, подкатывала к горлу.

      В конце концов, Наметкин победил себя: медленно и осторожно стал засыпать.

      Получаса не прошло, как дом содрогнулся от грохота.

      Слетела с петель входная дверь и хлопнулась на пол. По ней в комнату вбежали два чеха с манлихерами наперевес и поручик русской армии с наганом в руке.

      – Что? Кто такие? Как посмели?.. – вскрикнул Наметкин.

      – Вот он – красный мерзавец, продажная шкура! Большевицкий шпион! – взревел поручик и воткнул ствол револьвера Наметкину в открытый от ужаса рот, раздирая ему язык и нёбо.

      – Прощайся с жизнью, ракалья!..

      – О… о… о… – только и выжал из себя Наметкин, дико вращая глазами.

      – Что?! – прищурился поручик. – Издеваться? – и провернул ствол револьвера.

      Кровь судебного следователя потекла струёй изо рта на измятую, влажную от сна исподнюю сорочку.

      – Э… э … – Наметкин изо всех сил с мольбой смотрел на чехов.

      Но чехи только усмехались от порога.

      Поручик вытащил изо рта Наметкина револьвер, сунул в кобуру и застегнул её.

      – Так что ты хотел сказать, тварь? Признаться? Признавайся, если жить не надоело.

      – Го… господин поручик… Ваше благородие… Христом-Богом… Не большевик я, не шпион! Кто угодно подтвердит. Клянусь!

      Отступив на шаг, поручик критически оглядел Наметкина с ног до головы.

      – Значит, не желаешь признаваться, – и снова расстегнул кобуру.

      – Да я же вас знаю! – закричал Наметкин. – И вы меня тоже знаете!.. Вы поручик Шереметьевский!

      – Меня все шпионы знают, – усмехнулся поручик. – И красные, и белые.

      – Я судебный следователь Наметкин!.. Мы с вами у коменданта Голицына вчера были. Он подтвердит мою личность.

      – Следователь… – неожиданно сбавил тон поручик. – Эдак любой краснопузый назовётся следователем.

      Он повернулся к чехам:

      – Что, братцы, расстрелять мерзавца на месте? Или в контрразведку?

      – В контрразведку! –