Три измерения. Сборник рассказов. Алексей Макаров

Перекуси. Мне надо сбегать в таможню, оформить машину, пока «кожаны» не насели. Она только до шести вечера работает.

      – Подожди. Там же Сашины ребята. Они в обиду не дадут, – хочет она меня удержать.

      Но уж если я что решил, то выпью обязательно, как поёт Высоцкий. Я одеваюсь и, под взглядом обиженных глаз, стараюсь уйти.

      – Не обижайся, через сорок минут буду, – и закрываю за собой дверь.

      Десять минут туда, пять минут уговорить, обольстить, сделать тысячу комплиментов этим матронам, десять минут на оформление бумаг, хорошо, что чек с собой и ничего не надо платить в кассу, которая уже полчаса как закрылась.

      Весь в мыле, как будто не февраль на улице, влетаю в каюту, закрываю дверь на ключ и, помахивая гордо таможкой, сажусь рядом со своей любимой.

      – Всё! Теперь никуда!

      – А домой? Ведь дети же тоже ждут, – пытается она хоть что-то сказать мне.

      Но это получается у неё не столь убедительно, поэтому я продолжаю в том же духе.

      – Чуть позже. Дай мне наглядеться на тебя. Соскучился я очень.

      – Что-то я этого не заметила, – бурчит Инночка, деланно отодвигаясь от меня.

      Да. Кажется, вулканчик оживает. Чем же мы его будем тушить? Наверное, только любовью и лаской. Слова тут бесполезны. Смотрю на столь дорогое мне лицо, на эти надутые губки, на неприступно вздёрнутый носик.

      Конечно. Я уже провинился. Уже обидел невниманием, она уже никому не нужна, уже все звёзды погасли и солнце никогда (запомните), никогда не взойдёт, а он всё бегает со своими бумажками….

      Эти мысли можно было читать в ореоле над её обиженной, склонённой головкой.

      Но рубить, так рубить, а если рубить, то отрубать.

      Подсаживаюсь ближе, кладу руку на плечо, которое независимо дёргается. Второй рукой поворачиваю к себе, столь часто видимое во сне лицо. Снизу заглядываю в наши глазки. Они на меня не смотрят, огромные ресницы закрывают их наполовину. Утыкаюсь носом в щёку и ещё раз, с явным подхалимажем, заглядываю в глаза. Они полностью раскрываются. В них уже нет обиды.

      О, зеркала моей души! Каждый раз, когда я в них гляжусь, я тону, не успев крикнуть «спасите». Мои зелёные зеркала, возьмите меня к себе, впитайте меня, не надо мне никакого остатка! Я утону в них, как и тысячи раз прежде, я ощущаю вкус губ, их бархатную нежность, аромат женщины. Женщины, которая меня любит, хочет, ждёт и воспитывает моих детей. О, счастье мне, что ты у меня есть. О, радость, что когда-то один из нас вошёл в нужную дверь, выбрал правильный путь и мы, соединив наши руки и сердца, никогда их уже не разорвём.

      Позвонил Саша, и сказал, что уходит с ребятами с судна, поэтому о машинах переживать не стоит. Выгружать наши машины будут только завтра утром и только под их присмотром. Спросил, нужна ли помощь.

      – Нет, сейчас и мы пойдём домой, – с благодарностью за заботу, ответил я ему.

      – Ну, тогда счастливо добраться до дома, – пожелал в ответ Саша.

      Хороший мужик Саша. Интеллигентный, настойчивый, сдержанный. Мне он очень нравится.