Крейсер «Суворов». Александр Ермак

нравится ли тебе борщ по-флотски?

      Белаш пожал плечами:

      – Нормально. У нас хорошие коки. Иногда, правда, пересаливают, но…

      Особист усмехнулся:

      – Я имею в виду записки Матроскина.

      Конечно, понял Вадим, и это особист знает. Ну, тут уж Матроскин сам виноват. Кроме заметок в газеты пишет еще книгу о морской службе «Борщ по-флотски», и дает почитать тетрадку со своими записями всем подряд. И Слепа, помнилось Белашу, спрашивал, увидев у него в рундуке и прочитав надпись:

      – Что за тетрадь? Что за «Борщ по-флотски»?

      Слепе Вадим тогда указал:

      – Не твое дело!

      А Матроскина упрекнул:

      – Не боишься, что узнают о твоих произведениях там, где не следует?

      Тот только отмахнулся:

      – Я же постоянно пишу. В боевой листок, в корабельную газету, во флотскую. Так что, если поинтересуются, скажу, мол, это заготовки новых материалов. Для «Правды». А?!

      – А почему фамилия не своя?

      – У меня и так в газетах материалы под разными псевдонимами выходят. Это ж не я придумал. В редакции предложили, чтобы одна и та же фамилия часто на полосах не мельтешила. – Матроскин во время того разговора хлопнул Белаша по плечу: – За меня не переживай, вряд ли кто тронет. Я ж в каждом материале пишу то про съезд партии, то про социалистическое соревнование. Особист молиться должен на Матроскина за такую идеологическую работу и пропаганду…

      Вадим не очень-то верил, что Морозов будет на флотского военкора молиться. Однако согласился, что того взять за зябры не так-то просто. Матроскин даже в отпуск ходил по политической линии. Получил его на День советской печати приказом начальника политотдела флотилии: это тебе не хухры-мухры. Так что за Матроскина волноваться не стоило. Но Вадим думал о том, что ответить Морозову про тетрадку?

      А тот продолжал наседать, вцепился как краб:

      – Белаш, какой-то ты не разговорчивый. Ведь мы же вроде прошлый раз договорились, что будешь помогать. Ты же – комсомолец, без сомнения – будущий коммунист. Бог с ними: и с… Чекиным, и с «Камасутрой», и с «Борщом по-флотски». У тебя же наверняка есть что рассказать и более интересное? О чем твои друзья в последнее время говорят, что замышляют? Ты же не можешь уволиться, уйти с корабля, не оказав помощь партии, Родине?

      Белаш, сделав виноватый вид, кивнул несколько раз:

      – Да, я обещал. И я это…, я обязательно… Я как только что-то узнаю…

      Особист снова глянул в бумаги перед собой:

      – Сколько дней назад наш разговор был? Ага…Неделя уже прошла… За это время у тебя много чего должно было появиться такого, что было бы мне интересно.

      Белаш пожал плечами. Морозов же хмыкнул:

      – Хм, скажите, пожалуйста… – Потом вдруг поинтересовался: – Слушай, а брага из чернослива, говорят, вкусная? Сколько времени вызревает? Меня это так, из чистого любопытства интересует…

      «Вот, черт! – выругался про себя Белаш. – И про это знает». Буквально два дня назад Игорь Хвостов – «годок» Вадима, – поставил на своем заведовании брагу. Как раз на черносливе.