Повиливая миром. Татьяна Краснова

зарплату Анны Иванны? Или как-нибудь опозорить эту бездарь перед шеренгой ваших однокурсников?!

      – Вы чо?! – внезапно пугается Пупсикова. – Вы чо?! Какое «уволить»?! Это я, я виновата! Это я сама дура! Я прогуливала!!! А Анна Иванна – она хорошая! Она классная! Она знаете как учит отлично?! Я вот прямо все знаю! Вот смотрите: «Йо трабахо ин иль сентро»…

      – Но вам же было неинтересно!

      – Это потому, что я прогуливала и я вообще дура! Правда, Анна Иванна?

      – Неправда, Пупсикова! Вы умная и хорошая девочка! Я дам вам упражнения и зачет поставлю!

      – И вообще, Татьянавиктна, не смейте обижать Анну Иванну!

      – И вообще, Татьянавиктна, не оскорбляйте Пупсикову!

      – Идемте отсюда, Анна Иванна!

      – Идемте, Пупсикова!

* * *

      Мимоходом, в коридоре напротив деканата.

      Бывший студент. Мой незапамятный первый выпуск.

      Теперь уж депутат Госдумы, важная персона в какой-то там партии, костюм-галстук…

      – Как дела, Сашенька? – спрашиваю.

      – Отлично, Татьянавиктна, – отвечает, – вот дочку третью родили. Такая девочка хорошая… Старшенькой пять, средней три, а этой – два месяца. Теперь книга у меня настольная появилась…

      – Бенджами Спок? – угадываю я. – «Уход за ребенком»?

      – Вильям Шекспир. «Король Лир»…

      Дева на стульчике в кафедральном коридоре.

      Говорят, в 20 лет они все хороши. Правду говорят. Хороши все. Но некоторые…

      Челка, ресницы, щиколотки, запястья, юбка, иссякшая задолго до скульптурного колена, и нижняя губа такая… Припухшая. Ну, вы понимаете.

      – Красота неземная, – говорю, отпирая кафедру, – Вам кого?

      – Я насчет перевода на ваш факультет.

      – Откуда?

      – Ой, из этого… Из Университета Глобальных Искусств. Меня к вам прислала Эмилия Мафусаиловна. Вы ее, наверное, знаете.

      Кто ж не знает Эмилии Мафусаиловны. Эмилия Мафусаиловна работает на несмежном факультете доцентом. Преподает что-то вроде структурно-прикладной фонетики японского языка, носит очки в металлической оправе и служит науке так истово и рьяно, что кажется порой – сама наука побаивается Эмилии Мафусаиловны.

      – Деточка, – праздно интересуюсь я, – неужто Эмилия Мафусаиловна участвует в вашей судьбе?

      – Где? – удивляется деточка. – А, нет, она не в судьбе. В смысле, не она… Эврипид Фомич участвует.

      – Эврипид Фомич?!

      – Ну да. Он это… Ну как бы сказать… Он ей вроде как муж.

      – Вроде как?

      – Ну, практически, муж. Но пока.

      – Пока?

      – Ой, ну вы меня совсем запутали. Эвичка… В смысле, Эврипид Фомич… Он пока что муж Эмилии Мафусаиловны. Временно. Но дело не в этом. Он сказал, что пока он… Ну, пока он муж, мне надо перевестись. Понимаете?

      – Вы не просто красавица, – лгу я. – Вы еще и умница. Вы так мудрено говорите, что я не понимаю.

      – Ну это же так просто, – вздыхает умница и красавица. – Я сейчас в платном университете учусь, а Эвичке это дорого. Еще и квартиру