Грандиозное приключение. Берил Бейнбридж

видно, встала с левой ноги, с ней бывало, и притворилась, будто не слышит, задумавшись. Он чуть ее не ударил. Ничего от матери не было в этом лице, разве что веснушки на скулах.

      – Вот веди, веди себя эдак, – заметил он в который уж раз, – и кончишь за прилавком в Вулворте.

      Только зря он ее подначивал. Как бы назло ему не побежала туда наниматься – с нее станется.

      – Ты чересчур на меня давишь, – сказала она. – Хочешь купаться в лучах моей славы.

      Тут уж он не стерпел, поднял руку, но она прошмыгнула мимо с мокрыми глазами, и сразу весь мир для него помутился от этих слез.

      Он позвонил Харкорту и обиняками, исподволь старался найти утешение.

      – Три бутылки дезинфекции… – он читал по списку, – четыре фунта карболового мыла… дюжина свеч… двадцать рулонов туалетной бумаги… Джордж Липман замолвил словечко своей сестре. Это в отношении Стеллы.

      – С превеликим моим удовольствием, но больше десяти не могу, – сказал Харкорт. – И те лежалые.

      – Я спрашиваю себя: верно ли я поступаю?

      – По-моему, у нее нет других возможностей, – заметил Харкорт, – раз в школе отказались принять ее обратно.

      – Ну, не отказались, – поправил его Вернон, – они, в общем, считают, что для нее бесполезно там оставаться. И вы же знаете Стеллу. Уж если она что вобьет себе в голову…

      – Да-да, – сказал Харкорт.

      Хоть в жизни не видывал девочку, он часто говорил жене, что, если пришлось бы, свободно бы сдал по этому предмету экзамен. Его обширные познания по части Стеллы базировались на ежемесячных сводках, предоставляемых Верноном, когда тот заказывал товары для ванны и прачечной.

      – На той неделе такую бучу подняла, – откровенничал Вернон, – из-за этого вечера танцев для хозяев гостиниц. Лили достала парашютного шелка, отвела ее к портнихе на Дьюк-стрит платье шить. Вот уже, значит, вечер, штуковина эта на вешалке болтается, чтоб отвиселась, а она отказывается ее надевать. И ни в какую. Кремень. В итоге мы не пошли. Вы удивлялись, наверное, куда мы делись.

      – Не без того, – соврал Харкорт.

      – Она против рукавов возражала. Чересчур, мол, пышные. Не пойду я, мол, на люди с руками как у боксера. Так я и не увидел ее в этом платье, но Лили говорит – картинка. Созревает, знаете.

      – Да? – сказал Харкорт и на миг задумался о собственной дочери, которая часто казалась ему какой-то ненастоящей в сравнении со Стеллой. Созревает она или нет? Вечно ходит ссутуленная, прижав к груди сумочку. – Ну а кашель как? – спросил он. И услышал, как ус Вернона легонько скребет по трубке.

      – Ничего. Не беспокоит. Спасибо, что поинтересовались. Премного вам благодарен. – И заказал новое ведро и пыж для ванны, прежде чем повесить трубку.

      Лили он сказал, что Харкорт целиком и полностью одобряет их решение. Лили разделывала кролика.

      – Харкорт считает, что она создана для этого.

      У Лили оставались сомнения.

      – Такие, как мы с тобой, по театрам даже не ходят. А не то чтоб на сцене играть.

      – Но