Венгерская вода. Сергей Зацаринный

поодиночке? Патриарх Филофей был за единство православия. Мой учитель Феодосий Тырновский тоже.

      – Мне сказали, что ты за миром для отделившейся церкви едешь.

      – Не может быть никакой отделившейся церкви! – возвысил голос инок, – Могут быть неразумные пастыри, которые увлекают свою паству на погибель. Наше дело противостоять этому. Тот же король Стефан предлагал папе возглавить крестовый поход против турок. Поклонился. Хотел власть получить. В то же время с турками сговаривался, чтобы Константинополь захватить. А патриарх Каллист, что будет миро благословлять для болгар и сербов, три года назад эту же самую сербскую церковь анафемствовал.

      Мне было непонятно почти половина из того про что говорил Киприан. Где сербы, где болгары я имел самое смутное представление. Но я не мешал ему выговориться. Кто знает, представится ему ещё такая возможность? Наедине со случайным встречным из такого далека, что и помыслить страшно? Ещё подумалось, что с Мисаилом он не стал бы так откровенничать, хотя тот вроде и единоверец. Только папежник для него вроде отступника. Еретик, хуже иноверца.

      Инок между тем замолчал, думая о своём. Потом сказал, ни к кому не обращаясь:

      – Мыслимо ли победить рознь мира сего?

      Пришлось осторожно вернуть его к началу разговора:

      – Ты как с Омаром встретился?

      – Пришёл на корабль провожать патриаршего посланца. Тот, помимо всего прочего, вез целый сундук с миром для северной епархии. Этот Омар и учуял запах. Спросил, что это. Так вот я и узнал, что он торговец благовониями.

      VIII. На Золотом Роге

      Человека, выросшего в Каире, трудно удивить величием иного города. Сказано: «Кто не видел Каира – тот не видел мира». Мы привыкли, что гости, приехавшие из самых дальних мест, восхищались его размерами и процветанием. Однако не зря люди называли Константинополь Царьградом. Этот город был воистину прекрасен и огромен.

      Теперь повсюду лежали следы разрушения и упадка, но они лишь подчёркивали былое великолепие. Хотя многие здания пустовали и разрушались, площади использовались под огороды, а улицы заросли травой и служили пастбищами для коз – древняя мощь лишь уснула под вековой пылью забвения и словно ждала пробуждения.

      В длинной бухте именуемой Золотым Рогом, теснилось такое множество кораблей, что наша Александрия показалась мне захолустьем.

      Однако самое неизгладимое впечатление произвёл на меня храм Святой Софии. Единственными, кто мог состязаться с ним в величие, были наши древние пирамиды. Но это были лишь горы из камня, пусть и возвысившиеся до небес. Здесь же я увидел здание, полное людей и великолепных украшений, покрытое куполом, вознесённым на такую высоту, что даже снизу захватывало дух.

      Киприан рассказал мне, что некогда русские послы из той страны, куда я сейчас направляюсь, приехали сюда в поисках истинной веры. Перед этим они уже почти склонились к исламу, ибо прельстились нашим обычаем