Джонатан без поводка. Мег Розофф

не знаю, как это выразить. Понимаете, это не мои собаки. Мне брат их оставил на полгода. Я мало что знаю о собаках, но я боюсь, что они несчастны.

      Доктор Клэр по-прежнему недоумевала.

      – Вы отмечали какое-нибудь навязчивое поведение? Они бегают за собственным хвостом? Грызут что-нибудь? Скулят постоянно? Проявляют агрессию?

      – Нет, ничего этого нет, – покачал головой Джонатан.

      – От еды не отказываются?

      – Нет, – вздохнул он. – Но я не уверен, что они получают то же удовольствие от еды, что и раньше.

      – Что вы говорите?! – удивилась доктор Клэр.

      Джонатан понял, что она подумала: «Ну и идиот. Очередной самовлюбленный придурок, который мое время тратить пришел».

      – Я понимаю, что это всего лишь собаки, – попытался объяснить он. – Но у меня такое чувство, что они несчастны. Данте ведь должен стада овец охранять, не так ли? Мне кажется, он очень умен. А Сисси… она ни на что не жалуется, но мне часто кажется, что ей чего-то не хватает. Куропаток, может? Я не знаю. Просто они оба какие-то… не от мира сего, – и он посмотрел на Данте, выражение морды которого было абсолютно нейтральным. – Взгляните на него. Понимаете, о чем я? Мне иногда кажется, что он… злится.

      – Злится?..

      – Вот Сисси не злая. Она изо всех сил старается сохранять жизнерадостность, но часто просто проваливается в грусть.

      Доктор Клэр глубоко вздохнула, выдохнула и чуть прикрыла глаза.

      – Я не психиатр, – сказала она. – На мой взгляд, с вашими собаками все в полном порядке. Бывает, что собаки, живущие в городских условиях, слишком мало двигаются и не получают достаточно внимания от хозяев. У вас есть где с ними в мячик поиграть? Или, может, сдавать их на день в стационар или нанять человека, который с ними будет гулять? Или оставляйте резиновую игрушку с едой. Набейте ее гранулированным кормом в арахисовом масле. Это займет собак на долгие часы.

      Джонатан уже один раз так сделал. Данте разделался с ней за минуту и закинул ее за диван с выражением, которое Джонатан принял за презрение.

      – Это не поможет, – грустно покачал он головой. – В их жизни нет чего-то важного.

      – Чего, например?

      – Не знаю, – потерянно сказал Джонатан.

      Они оба теперь смотрели на собак.

      – И меня не только это беспокоит. А вдруг Данте заскучает настолько, что в один прекрасный день безо всякой причины ему не понравится какой-нибудь маленький ребенок, он бросится на него и разорвет ему лицо в клочья? А кто-то снимет это на телефон, видео соберет миллионы просмотров в интернете, мне вчинят дорогущий иск и история попадет на обложку «New York Magazine». Я оскандалюсь, и мне придется прятаться от позора где-нибудь в Айове. И хотя Данте винить будет не в чем, его, скорее всего, убьют.

      – Он когда-нибудь рвал чье-нибудь лицо в клочья? – спросила доктор, критически оглядывая Джонатана.

      – Конечно же, нет! – он пришел в ярость от того, что ей могло прийти это в голову. – Но это не значит, что он никогда этого не сделает. Чужая душа – потемки.

      Доктор Клэр перевела взгляд на Данте.

      – Я