Тайная любовь моя. Анатолий Зарецкий

горилки с перцем и хорошая компания, – излагал свой идеал жизнеустройства казакующий восьмиклассник с филологическим уклоном.

      – Опоздал ты, Костя. Шашками только в начале века воевали, да и пистолем много не навоюешь. В разбойники собрался? – как-то в шутку спросил его.

      – Почему в разбойники? – обиделся Костя и принялся морочить голову байками о пользе рубки лозы и о том, что, освоив это упражнение, матерый казак на полном скаку так срубит шашкой зажженную свечу, что обе половинки останутся на месте, а свеча даже не погаснет.

      – Так ты, Костя, что, в цирк собрался? – вызвал я очередной взрыв возмущения потомственного казака, – Да и фамилия у тебя не казацкая. То ли дело Дрищенко или, на худой конец, Череззаборногузадерищенко. Ты бы хоть псевдоним взял. “Сотник”, например, – пошутил над святыми чувствами сомнительного казака Завьялова.

      Своего отца и его родственников Костя, похоже, не знал. Да и фамилия у него была от матери. Дед Кости по материнской линии работал скромным мастером-альфрейщиком – раскрашивал потолки и стены харьковских квартир. На казака был похож лишь отношением к выпивке – после каждого успешно сданного объекта уходил в длительные запои. Ну, а бабушка и вовсе ничем не напоминала казачку. Бабушка, как бабушка.

      Скорее всего, Костино казачество было книжным. К лошадям и верховой езде его не тянуло, как, скажем, моего брата, который все свободное время пропадал на ипподроме. Шашку Костя, как и все мы, видел лишь в музее. Да и стрелял в школьном тире хреново, даже из мелкашки лежа. Где уж тут пистолет. Ну, да ладно, хочется ему быть казаком, пусть будет. И на одном из уроков сочинил стишок – мой первый и единственный на украинском языке:

      Як у Харкови, у шиночку

      Та й пье Сотник горилочку.

      Пье, нычим нэ закусае,

      До пляшечки прымовляе:

      “Гэй, чекушечко, мий друг,

      Подывысь но, ты, вокруг.

      Стогнэ нэнька Украйина,

      Бо нэ бачить свого сына

      На кони, у Дыким Поли,

      Дэ козак шукае волю.

      Гостра сабля, швыдка куля –

      Гарна зброя на куркуля.

      Та й цього в мэнэ нэма.

      А на двори вже зыма,

      И тэ сино для коняги

      Нэ знайты в унивэрмаге.

      Та й коняги тэж нэма.

      Е горилка? Вже нэма”.

      Класс, целый день знакомившийся с произведением, периодически сотрясали взрывы смеха, а Костя, едва прочел, обиделся.

      – Костя, где ты там себя разглядел? – спросил расстроенного друга, – Там же про какого-то Сотника, – попробовал сбить с толку нашего литературного казака.

      – Что я не понимаю, Толик? Сотник это я и есть, – попался в ловушку Костя.

      – Ты Сотник? – с деланным удивлением спросил его, – А что. Действительно. Очень даже похож.

      – Похож-похож, – посмеиваясь, подтвердил Витька.

      С тех пор Костя стал у нас в классе Сотником. Прозвище ему понравилось. И еще, что Сотник пьет, не закусывая:

      – Какой казак после чекушки закусывает! –