Однажды… Сборник рассказов выпускников Литературного института. Сергей Гончаров

с удовольствием так икнул.

      – Натюрлих! – заявил профессор химии Петербургской академии наук, подражая излюбленному обороту речи своей жены – немки, и гулкие раскаты смеха вырвались из могучей его груди.

      Отсмеявшись и утерев рукавом холщовой рубахи пьяную слезу, академик пошел на попятную.

      – Я не немец, а помор! – сказал важно и испытующе глянул на друга.

      – Ха! Помор! Не слышал… Ик!

      – Как же, милостивый государь? – удивился Михаил Васильевич и, по обыкновению натуры своей, вступился за правду. – Поморы – те, что по морю Белому живут и на Мурмане промышляют! «По-мо-рю», отчего и поморы. Морского ходу знают и по Ледовитому океану ходят.

      – И что с того? Ну, ходят… – как-то сник Иван Иванович, зевнул, икнул и подпер тяжелую голову кулаком.

      – А то, что на самодельных судах, на кочах то есть, они за треской, за полтосиной да за зверем морским до самого Груманта доходят.

      – Началось! – закатил глаза Иван Иванович.

      – И хоть тяжко дышится им, да вольно. Оттого во мне сила природная, и по духу я не крестьянин, не крепостной…

      – Помор, стало быть?! – воскликнул Шувалов в попытке прервать поток умозаключений молодого академика.

      Тот быстро-быстро закивал головой:

      – Потомвс… потомсв… тьфу, слово-то какое… нечистое.

      А потомственный дворянин снова хихикнул, взгляд его полегчал, и темень хмельных глаз заискрилась лукавством. Будучи по натуре мягким и добродушным, Шувалов все же не мог удержаться от удовольствия в очередной раз сыграть на горячности академика.

      – А докажи, Михайло, докажи! – хлопнул пустой рюмкой по столу. – Покажи, чему у поморов обучился, и наливай!

      Михаил Васильевич схватился ручищей своей за штоф, зазвенел об рюмки, заморгал, призадумался.

      – Может быть, коч смастерить?

      – Зачем?! За здоровье матушки-государыни-императрицы Елисаветы Петровны – будем!

      Михайло не закусывал, а Иван Иванович подвинул тарелку с сёмужкой, подхватил кусочек двузубой вилкой и аккуратно в рот положил.

      – Ты мне лучше вот, рыбы напромышляй! – и указал на ближайшее к себе блюдо.

      – Да завтра же всех карасей из пруда Петра Ивановича выловлю! – вскинулся профессор. – А если выполню и повеселю ваше превосходительство, порадуйте и меня, исходатайствуйте разрешение на недавнюю нашу задумку, потому как она только благо России принести может!

      – По́лно, по́лно, Михайло Васильевич, спор шутлив, а ставка высока…

      – Так ведь и цель высока! – провозгласил Ломоносов и уронил голову на грудь.

      – Хорош! – восхитился камергер, с трудом поднялся из-за стола и, шатаясь, последовал в опочивальню.

      Двоюродному брату Ивана Ивановича – графу Петру Шувалову в сорок шестом году императрица Елизавета подарила Парголовскую мызу под Петербургом. С тех пор прошло семь лет, и вязкая, заболоченная земля превратилась в ухоженный парк с аккуратными песчаными дорожками, фигурной формы озерами и прудами, а в центре ее бойко вымахал каменный дворец.

      В