Молчание девчат. Надежда Нелидова

на земле.

      – Твоё дело. Чем бы дитя ни тешилось, – сказал рассеянно Юра. Он шёл на поводу капризов любимой молодой жёнушки. Предупредил: – Но, когда родишь наследника – сразу найму няньку и домработницу.

      Он всегда был чуть задумчив, отрешён, отстранён. Вроде здесь, разговаривает с тобой, а сам мыслями далеко-далеко. И поперечная угрюмая складка на переносице не разглаживается, с которой ещё из армии пришёл…

      Вообще, молодожёны редко пересекались. Работа у него была ответственная и опасная – дважды с огнестрельными лежал в больнице. Ляля ему таскала кастрюльки с протёртым супчиком с зеленью, с витаминными салатиками – всё с собственных грядок.

      – Юр, тут у соседей парень батрачит. Найму его землю раскидать?

      – Блин, да хоть бригаду нанимай, – психовал Юра. – Чего ерунду-то спрашиваешь?

      Специфика работы не могла не сказаться на характере Юры: он стал портиться. Тогда говорили: быкует парень. Нередко, когда он звонил, в мембране слышались матерная брань, женские взвизги и смех. Ляля старалась не брать близко к сердцу. Любит ведь: даёт деньги, дом полная чаша.

      На звонки не отвечал сутками. Ляле было не привыкать: бывало, что не давал о себе знать и по месяцу. От дурных мыслей отвлекала возня по хозяйству.

      Но в любой момент за кирпичной оградой могли мягко прошуршать шины. Из машины вылезал Юра: с букетом цветов, бутылкой коллекционного, с мятыми коробочками с бриллиантовыми серёжками, колечками, колье. А чаще и коробочек не было: наморщив лоб, небрежно копался, выуживал из кармана, сдувал табачные крошки.

      Ляля равнодушно складывала драгоценности в сервант: в кольцах с бриллиантами не больно поковыряешься в земле.

      Раньше у Юры всегда в багажнике бултыхались канистры и фляги для воды. Централизованного водопровода в посёлке не было, каждый выкручивался, как мог. Когда пробурили скважину, вода пошла глинистая, мутная: то белая, то коричневая.

      – Нужно выждать, сама себя прочистит, – пообещал мастер, пряча в карман крупную сумму: тогда бурение было делом экзотическим, дорогим.

      Однако время шло, а вода густела и, в конце концов, забила насос.

      – А я что, ясновидящий? Насквозь землю вижу? – огрызнулся бурильщик. – Не в тот пласт попал. Тут ведь как повезёт. Как пальцем в небо: попадёшь – не попадёшь. У нас было чего по договору? По договору было, что я сверлю на семь метров. Я просверлил, чего ещё надо-то?

      – Тот или не тот пласт – это ваши проблемы, – чуть не плача, настаивала Ляля. – По конечному пункту договора, мы должны остаться с водой…

      – Хотите быть с водой – пробурю. Но за каждый метр доплачивайте по прейскуранту.

      – Не буду! Ваши геодезисты ошиблись в расчётах, а я плати…

      Бурильщик отматерил Лялю и бросил трубку. Как раз в тот вечер приехал Юра: усталый, обугленный лицом. По собственному признанию, выжатый как бочковый мартовский огурец.

      Ляля