Обаятельный наглец. Надежда Волгина

колбасы. – Хочешь? Иди и возьми, – опустилась на краешек дивана, демонстративно помахивая колбаской в воздухе.

      Сработало, и кошка мягко спрыгнула со шкафа, а потом крадучись приблизилась к Нике и выхватила колбасу. А вот дальше пришлось действовать быстро. Пока злюка жрала лакомство, Ника принесла из коридора корзину и ловко засунула туда кошку. Осталось зафиксировать крышку и все – заяц в силках. Только никакой Машка не заяц, конечно, как бы мстить не надумала. Но тратить время еще и на эти размышления было некогда. Пора было мчаться на проходную, пока не закончилась смена. А потом начинается ее время, а вернее мамы – ночного сторожа, который внезапно слег с воспалением легких.

      – Мам, я побежала. Машка со мной! – крикнула Ника из коридора.

      – Дождевик надела?

      Само собой, забыла. Схватив длинную непромокаемую накидку с вешалки и подцепив корзинку с рычащей в ней Машкой, Ника покинула квартиру.

      Ну и холодрыга! А ведь только середина сентября. Ника застегнула доверху куртку, надела на голову капюшон, а потом то же проделала с дождевиком. Неприкрытыми остались только лицо и руки, но последние она засунула в карманы поглубже. Вернее, одну, в другой держала корзину.

      Топать ей предстояло через размытое дождем поле, но ноги надежно защищали высокие резиновые сапоги на толстой байке внутри.

      Отвыкла она от сурового Севера за годы жизни в Москве, изнеженной стала. Но ничего – вспомнит быстро. Да уже вспомнила. Все же выросла в самом суровом климатическом уголке нашей страны, с детства закалена ветрами, дождями, снегом и морозами. И преодолеть пару сотен метров по непогоде и бездорожью для нее раз плюнуть. Ведь так?

      Ника уговаривала себя, шагая через поле, стараясь не обращать внимания, что в половине седьмого уже темно как ночью, что под ногами чавкает холодная черная жижа, что дождь хлещет в лицо, жаля кожу как рой мелких пчел… Все это ерунда, а маме нужна помощь. И кроме Ники никто ей больше не поможет.

      Пока добралась до сторожки, практически окоченела. Нет, все-таки, шесть лет столичной жизни изменили ее сильнее, чем показалось сначала. Ну и к маме она впервые за эти годы приехала в сентябре – самом дождливом тут месяце в году. Да и до этого всего-то раз выбралась, летом. А так, мама к ней приезжала дважды в год – напитаться воздухом цивилизации, как выражалась сама, чтобы привезти его отголоски в их Тмутаракань.

      Первым делом Ника выпустила уже орущую Машку. Та выгнула спину, распушила хвост, да как зыркнет на Нику. Ладно хоть не покусала, а сразу же юркнула за шкаф. И все же, с этой зверюгой было как-то спокойнее, чем одной посреди поля, с темнеющими за спиной силуэтами вышек. Ночью они напоминали огромных чудовищ.

      Потом Ника сняла дождевик и повесила его сушиться. Отмыла от грязи сапоги и отправила туда же, под дождевик. И лишь потом поставила на плиту чайник, погрев какое-то время над огнем замерзшие пальцы.

      Все! Теперь можно спокойно приступать к дежурству.

      Дождь перестал, но ветер все продолжал завывать. Наверное, нагонит новую волну осадков, а пока навевал в мысли всякие страшилки.

      И