Дурманящие запахи острова. Александр Матвеев

Эх, сальце, чёрный хлеб с тмином да горилочка в запотевшем графинчике!!! – помахивая авоськой и слегка пританцовывая, ликовал Сашко. – Крышталэва чарочка, срибнэе дно, пыты чи нэ пыты – всэ одно!

      Мареев во все глаза смотрел на него, не узнавая друга.

      – Ну и ну, – задумчиво произнёс он. – И когда снова в гости собираешься к Эллочке-людоедочке?

      – Да какая людоедочка?! Наша молодыця! Весёлая и добрая. Вот, сало пробуй. А в гости? Да, пригласила – завтра на вечер. Вместе с Зевсом пригласила. Она его любит как родного.

      Мареев чуть не выпалил очередную шутку-издёвку, но вовремя прикусил язык, сказал миролюбиво:

      – Давай на боковую, Саша! А завтра посмотрим. Утро вечера мудренее.

      Как раз и Марго подкатила на машине, стала щебетать, нахваливая розоватое с прожилками сало. То, что человек чуть не пропал, её особо не взволновало, а вот сало… И нюхала его, и пробовала тонкую полоску с ножа, и ахала, и охала. А Обабко ей поддакивал:

      – Вот то-то… Наш продукт, украинский! Со знаком качества в виде смолёной шкурки! Ни с каким сервелатом не спутаешь.

      Мареев не выдержал и прикрикнул:

      – Всё, всё, всё! По домам и спальням. Забирай, Марго, сало и отчаливай! Спать пора!

      Утром завтракали молча. Сашко не поднимал глаз от тарелки. После завтрака Мареев не выдержал и спросил:

      – Саша, у нас сегодня запланирован ужин в деревенской таверне, в Пареклише. Будет киприот Никос, мой друг, его жена англичанка Аманда, Марго будет. Ты с нами или с Эллочкой-людоедочкой?

      Лицо Обабко стало красным, аж пунцовым.

      – Сэво, ты Надии нэ дзвоныв? Ничего ей не говорил о моём вчерашнем приключении?

      – Да ты что? С чего бы я стал твоей Надии звонить? Да я и телефона её не знаю.

      – Она мне сама под утро позвонила! И стала расспрашивать, что у меня стряслось? Целую ночь не спала. Сны тревожные снились ей.

      – И что? Что ты ей сказал?

      – Рассказал про этого рыжего кота и про Эллу! У нас с Надюшей нет секретов. Так мне стыдно, так стыдно…

      – А что Надюша? Ругалась?

      – Да куда там?! Молчала и вздыхала в трубку, лучше бы она поругала меня. Да не пойду я к этой Эллке! И кота этого, рыжего обормота, видеть больше не хочу. Не зря его Зевсом прозвали! Видимо, в этого развратника кот и пошёл! А может, то сам Зевс был в обличье кота? Свёл меня с Эллой, будь он неладен! Эх, котики-воротики!

      – Сашко, не переживай так. У тебя Надюша – золотце! Все понимает. Простит. Да и никаких ты дел особых не натворил.

      – Так-то оно так… А мог! Надежду жалко. Зачем ей эти переживания?!

      Друзья долго ещё говорили. О Кипре, о том, что в таком древнем месте, где столько всего намешано и напутано, всякие чудеса могут случиться. Не исключено, что боги продолжают жить на острове, скрываясь хоть в котах, хоть в деревьях, хоть в самых обыденных вещах, ведь издревле так было.

      Приехала Марго, и друзья отправились в горную деревушку Омодос. Обабко был сосредоточен и постоянно что-то вносил в свою записную книжку. Уже в горах, во время дегустации вина, когда Мареев отвлёкся на беседу с хозяйкой