Лагерь обреченных. Геннадий Сорокин

последний час перед тем, как нашли труп: кто где был, кто как себя вел.

      – Мы все: я, девчонки-уборщицы и сантехник – сидели у нас в дежурной комнате. Антонов был в каморке электриков, что-то там чинил. Учителя и швей я вообще не видела. Минут за двадцать до того, как поднялась вся эта суматоха, Антонов ушел наверх. Самого его я не видела, но по шагам поняла, что это он. Из того крыла только он мог выходить, там мужчин больше нет. Потом пришел Паксеев и вызвал меня в коридор. Мы стояли с ним, разговаривали, мимо наверх прошел учитель…

      Я с отрешенным видом наблюдал, как заметно подросший за лето сын Инги возится на полу с игрушечной машинкой без одного колеса.

      – Ты меня слушаешь? – спросила она.

      – Конечно, слушаю. Ты стояла и целовалась с Паксеевым, мимо прошел учитель. Так?

      – Совсем не так! Паксеев стал меня обнимать, когда учитель пошел назад, а до этого мы просто стояли и разговаривали. Потом к нам прибежал участковый и всех загнал в дежурное помещение. Даже Юрия Иосифовича наверх не выпустил.

      – Сколько времени наверху был Антонов и сколько – учитель?

      – Я слышала только, как Антонов ушел, а когда он вернулся, я не знаю. Я вообще удивилась, когда его участковый к нам загнал. Я думала, что он где-то наверху остался. Учитель не долго ходил, минут пять-десять, не больше.

      – Паксеев к тебе пришел не встревоженный?

      – Озабоченный он пришел, а не встревоженный. Если ты думаешь, что того толстяка в туалете он завалил, то зря. – Инга встала к сыну, вытерла с его подбородка набежавшие слюни. – У Юрия Иосифовича сегодня вечером совсем другое было на уме, он бы драться ни с кем не стал.

      – Ты про Антонова кому-нибудь говорила? – Я отодвинул от себя опустевшую чашку. – Молчи про него, никому ни слова.

      – Не поняла. – Она выпрямилась, уперла руки в бока. – Я, конечно, поступлю так, как ты скажешь, но…

      – Никаких «но»! – жестко сказал я. – Давай не будем портить отношения. Вызовет тебя следователь, расскажешь ему про учителя, про Паксеева, про кого хочешь, а про Антонова – молчи.

      Я встал из-за стола, пошел обуваться и заметил в шкафу большую новую игрушку – робота.

      – Машинку бы лучше купила, – сказал я, показывая на робота.

      – Я не покупала его. Пионеры из радиотехнического кружка подарили.

      – Какие заботливые пионеры! – Я не удержался, взял игрушку с полки.

      Робот – квадратный механический человечек – был высотой сантиметров тридцать, на вес тяжелым, килограмма полтора, не меньше. Голову его украшала штыреобразная антенна, на груди виднелись дырочки, как на микрофоне телефонной трубки.

      – Он говорить может. – Инга взяла у меня робота, нажала кнопку сзади.

      Игрушка проскрипела металлическим голосом: «Я робот, я умею ходить».

      – Пионеры говорят, что они его сами сделали.

      – А тебе-то в честь чего подарили?

      – Анатолий Сергеевич, руководитель их кружка, распорядился. Он ко мне хорошо относится. Говорит: «Года через два, когда у тебя сын подрастет, ему будет интересно с ним играть».

      – Года