Лагерь обреченных. Геннадий Сорокин

«Волгу» в любом месте на трассе, отвернулся от проезжей части да пустил струйку.

      – Согласен. Сыч и его убийца встретились в туалете случайно. – Казачков прервался на полуслове.

      Мимо нас прошли Михаил Антонов с дочерью. Отойдя немного, Наталья отдала отцу холщовую сумку с продуктами, купленными ею в обед, и пошла назад.

      – Пожалуй, я пойду посмотрю, чем наши парни занимаются. – Казачков отбросил сигарету в урну и вернулся в ДК. Общаться с Антоновыми, ни с отцом, ни с дочерью, он не хотел.

      Библиотекарша подошла ко мне. В руке у нее была книжка.

      – Андрей Николаевич, – загадочно улыбаясь, сказала она, – я для вас интересную книгу подобрала почитать. Вам понравится.

      – За нее ведь расписываться где-то надо. – Я взял книжку, прочел название – «Орфографический словарь».

      – Расписываться за нее нигде не надо, я ее на свое имя взяла. У меня к вам одна просьба: верните ее, пожалуйста, не позднее указанного срока.

      – Наталья Михайловна, я не подведу вас!

      Она одарила меня еще одной улыбкой и поспешила за отцом.

      Пока я разговаривал с Натальей, мимо нас прошли учитель, Инга и еще с десяток человек. Будет о чем посудачить завтра!

      Я вернулся в фойе, нашел Казачкова.

      – Вадим Алексеевич, я с самого раннего утра на ногах, может быть, отпустите меня на сегодня?

      – Давай дождемся приезда ребят из КГБ, тогда и пойдешь.

      – Вот их-то я и не хочу видеть. У меня к ним предвзятое отношение.

      – Тебя, часом, Наталья Антонова на улице не ждет? – нахмурившись, спросил он.

      – А что такого, если ждет? Она не замужем, я не женат. Это пусть Паксеев голову ломает, как своей жене шашни на стороне объяснять, а мне ни перед кем отчитываться не надо.

      – Я не об этом. Не забывай, что ее отец у нас в числе главных подозреваемых. У него, как я понял, на момент убийства алиби нет?

      – Да если так разобраться, то и у Паксеева, и у учителя тоже с алиби как-то хлипко. И еще. Трушкин был в туалете, когда туда зашел Сыч. Трушкин с ним дрался днем, мог продолжить выяснять отношения вечером.

      – Не собирай ерунду! Трушкин вышел из-за стола совершенно пьяный.

      – Я тоже могу пьяным прикинуться, хоть сейчас.

      Казачков осуждающе посмотрел на меня. Я начал надоедать ему своими возражениями на каждое сказанное слово.

      – Вадим Алексеевич, в данный момент все наши версии базируются на показаниях гражданки Ригель, а ведь старушка могла что-то упустить. Она действительно не обязана контролировать, кто куда ходит по зданию ДК. Ее пост на входе, а все остальное по большому счету ее не касается.

      Казачков посмотрел в сторону вахтерши, в раздумьях вздохнул:

      – Мы никогда не установим мотива этого преступления, – продолжил я, – пока не изучим личность Сыча, его прошлое. Сейчас, в данный момент, мы о Сыче ничего не узнаем – он иногородний, его в Верх-Иланске никто не знает. Чем мне сейчас заниматься, доказательственную базу собирать для сотрудников