Любовь и война. Великая сага. Книга 2. Джон Джейкс

же рейсы продолжатся, то возможный доход для партнеров достигнет астрономических цифр.

      Хантун вдруг заметил, что его жена очень внимательно наблюдает за их гостем. Сам он всегда опасался красивых мужчин, потому что не принадлежал к их числу; впрочем, он пока не мог сказать, что больше привлекло Эштон в мистере Пауэлле – его внешность или же предложенная им сделка. В любом случае он не собирался иметь дело с этим проходимцем, потому что предусмотрительно навел справки о его прошлом, после того как получил от него записку с просьбой о встрече.

      Он выяснил, что Пауэлл успел побывать и наемным солдатом в Европе, и пиратом в Южной Америке. В его досье значилось, что по закону он освобожден от воинской обязанности как владелец более чем двадцати рабов. В своей декларации Пауэлл заявлял, что на его семейной плантации возле Валдосты проживает семьдесят пять рабов, однако один знакомый Хантуна написал ему из Атланты, что на самом деле эта «плантация» представляет собой полуразрушенный фермерский дом с прилегающими к нему постройками, где обитают три человека по фамилии Пауэлл: мужчина и женщина за семьдесят и сорокалетний увалень с рассудком младенца, брат которого давно сбежал куда-то на Запад. Едва ли подобные рекомендации можно было считать безупречными, что, разумеется, и определило отношение Хантуна к их посетителю.

      – У меня нет желания участвовать в этом, мистер Пауэлл, – сказал он.

      – Могу я узнать причину?

      – Их несколько, но достаточно даже одной, самой важной. Это непатриотично.

      – Понимаю. Вы предпочитаете быть бедным патриотом, а не богатым, так?

      – Импорт духов, шелка, а также шерри для министра Бенджамина не вписывается в мое представление о патриотизме.

      – Но, Джеймс, дорогой… – начала было Эштон.

      Смутно чувствуя исходящую от этого хлыща угрозу, Хантун перебил ее:

      – Мой ответ «нет», Эштон.

      Когда Пауэлл ушел, они допоздна кричали друг на друга.

      – Разумеется, я говорил то, что думал! – отбивался Хантун. – Я не желаю иметь ничего общего с этим беспринципным авантюристом! И, как я уже сказал ему, у меня достаточно для этого оснований.

      Эштон, сжав кулаки и зубы:

      – Так назови их!

      – Хорошо… Прежде всего – личный риск. Ты можешь себе представить, какие будут последствия, если все раскроется?

      – Да ты просто трус!

      – Боже, – побагровел Хантун, – как же я тебя иногда ненавижу! – Правда, перед тем, как это сказать – очень тихо, – он отвернулся.

      Через какое-то время Эштон завелась снова, еще более злобно:

      – Мы живем на мои деньги, не забывай! На мои! Ты зарабатываешь не больше черномазых на плантации! Это я управляю нашими средствами…

      – Благодаря моему терпению.

      – Это тебе так кажется! Я могу тратить деньги как захочу!

      – Хочешь проверить это в суде? По закону все эти деньги стали моей собственностью, как только мы поженились.

      – Ах