Любовь и война. Великая сага. Книга 2. Джон Джейкс

произвело большой переполох и настоящую революцию в Южных штатах, потому что звери в этой части страны привезли из Африки много черных обезьян и сделали их рабами. И тогда орангутанг Старина Эйб заявил, что это неуважение к его семье…

      – Ах, простите! – вдруг вскрикнула Августа и тут же, сделав вид, что споткнулась, вылила пунш прямо на бежевую шелковую юбку девушки.

      Исполнительница и ее подружки громко завизжали и начали суетливо оттирать расплывавшееся пятно. Августа, еле сдерживая гнев, увела Чарльза прочь.

      – Безмозглые дурочки… Клянусь, я люблю Юг, но уж точно не всех южан. В моем доме она никогда бы не посмела выступать с такой чушью. Я бы ее отхлестала конским кнутом. Мои негры – хорошие люди.

      Чарльз понес тарелки на маленький балкон, выходивший на шумную улицу.

      – Я действительно чувствую себя чужой на этом балу, – вздохнула Августа. – Ехать пришлось долго, а большинство гостей здесь просто невыносимы.

      Она взяла с тарелки маленький треугольный бутерброд с икрой.

      – Да, большинство, – повторила она, посмотрев на Чарльза снизу вверх – по-другому из-за его роста не получалось.

      – Тогда зачем вы приехали? – спросил он.

      – Мне сказали, что будет слишком мало женщин. И я решила… – она немного помолчала, – что присутствовать здесь – мой патриотический долг. Со мной поехал один из моих бывших рабов. Конечно, я могла бы добраться и одна… Почему вы улыбаетесь?

      – Потому что вы чертовски… э-э… потрясающе…

      – Ничего, я уже слышала слово «чертовски».

      – Вы так уверенны. И смелости в вас побольше, чем в Джебе Стюарте.

      – А разве это плохо для женщины?

      – Я этого не говорил.

      – Тогда зачем так подчеркивать это?

      – Просто это… удивительно.

      – Это лучшее, что вы можете сделать, – удивиться? А как вы на самом деле к этому относитесь, капитан?

      – Вот только не думайте, будто поддели меня. Если вы действительно хотите знать, мне это нравится.

      К его изумлению, она покраснела. А потом изумила его еще раз, сказав:

      – Простите, я вовсе не хотела вас поддевать. Это просто дурная привычка. Я ведь уже, кажется, говорила вам при первой встрече, что никогда не считала себя красоткой, поэтому и веду себя не так, как им полагается.

      – А я все равно считаю вас красивой. Очень.

      – Спасибо, вы чрезвычайно добры.

      Барьер между ними возник снова. Неужели он так пугал ее своим вниманием? Хотя, по правде говоря, его и самого пугал собственный интерес к этой хорошенькой, но уж очень необычной вдове.

      И все же он не хотел бы уехать ни с чем. Они стояли в неловком молчании, наблюдая за экипажами и прохожими внизу. В Ричмонд в эти дни хлынуло много приезжих, и Чарльз слышал, что город буквально захлестнула волна уличной преступности. Грабежи, убийства, изнасилования…

      Оркестр заиграл снова.

      – Вы потанцуете со мной, Августа?

      Он выпалил это так неожиданно, чуть охрипшим голосом, что она даже вздрогнула. «Что ж, –