Шикана. Игорь Павлов

хорошего нет, – огорчилась Марина, – есть «растворяшка». Налить?

      – Давайте.

      – Давай! Мы же договорились!

      Они так громко засмеялись, что даже увлечённая книгой Маша не удержавшись, прыснула.

      – Марина, можно спрошу?

      – Конечно.

      – А как тебе удалось от него отвязаться? – Иван неловко ёрзнул в кресле, – Извини, не из праздного любопытства интересуюсь. Просто я уже говорил, там, в Праге, у меня была своя охранная фирма, может смогу что посоветовать?

      Хозяйка усмехнулась и пожала плечами:

      – Ничего, нормально. Просто тема грустная. А, в общем, всё банально: сменила фами-лию, паспорт, ликвидировала старые контакты и уехала. В его родной город. Он всегда его терпеть не мог. Вот я и решила – это последнее место, где он будет меня искать. Так вот.

      Она резко тряхнула головой:

      – А знаешь, я тебе завидую!

      – Мне??

      – Да!

      – И чему же?

      – Хотя бы тому, что ты встретил настоящую любовь и прожил в таком счастье столько лет! Не всем так везёт.

      – Тем тяжелее было её потерять.

      Иван поднялся.

      – Машунь, нам пора!

      Маша послушно встала и, бросив последний взгляд на альбом, положила его на место.

      – Возьми с собой, – заметила её сожаление соседка, – потом принесёшь. Хорошо?

      – Хорошо. Спасибо!

      В прихожей, у двери, Марина легко дотронулась до руки гостя.

      – Надеюсь, я ничего лишнего не сказала? Если да, прошу простить.

      – Всё хорошо, – нашёл в себе силы просветлеть лицом Иван, – всё хорошо.

      4

      Он терпеть не мог этот вычурный и громоздкий камин. Каждый раз, заходя в гостиную, невольно делал шаг назад, чтобы не пройти близко от его разверстой ненасытной пасти с чёрными зубами угольков.

      К несчастью, перепланировка была невозможна. Это был очень старый особняк, где ка-минная стена являлась одной из несущих – дешевле было купить новый дом. А ещё он ненавидел зеркала. Отражение словно издевалось над ним: крючковатый нос, слишком длинный для лица подбородок, немного выпученные, почти без ресниц, глаза, а ещё этот ужасный шрам, делящий правую щеку ровно напополам – от мочки уха до нижней губы.

      Зато огонь ему нравился: дарил тепло и свет, которого было вполне достаточно, чтобы дотянуться до графина с «шотландским».

      За спиной раздался шорох, и горбоносый невольно сунул руку в потайной карман во внутренней спинке кресла, однако, увидев причину шума расслабился.

      Толстый, страшно потеющий мужчина, на «полусогнутых», протиснулся к камину и встал так, чтобы он его видел.

      – Привет, Зураб! – заискивающе произнёс гость, – Я приехал сразу, как освободился.

      – Привет, Пончик, – шрам на щеке побагровел до синевы, – Знаешь, ты, по-моему, пере-стал различать разницу между своими удовольствиями и делом! Надеюсь, понимаешь, что это не есть здорово?

      Толстяк суетливо промокнул лоб платком и угодливо зачастил слегка дрожащим