Исчезнувший. Николай Леонов

криминальный «Машмет», и даже в кавээнах шутки про «пацанчиков» с «Машмета» имели непременный успех. Сейчас же на районе стало спокойнее, но Крячко показалось, что дома до сих пор несут на себе отпечаток прежних времен.

      Это обстоятельство обескураживало. Крячко полагал, что человек, чей адрес Ольшевский записал на блокноте, должен был оказаться небедным, а тут вдруг эта развалюха. А как же круглые суммы, что, по слухам, имели владельцы породистых бойцовских псов? Непонятно. Стас дважды сверился с записью, прежде чем постучать в калитку, вызывая хозяина. Контраст между новехоньким забором из окрашенного профиля и домом, по окна вросшим в землю, выглядел гротескно, но хозяину, видно, на это было наплевать.

      На стук отозвался целый хор собачьих голосов. Разглядеть, что творится во дворе, Крячко не мог, в заборе реально не было ни одной щели. Не прошло и минуты, как лай стих, и он услышал слабое жужжание моторчика.

      – Пылесос у меня есть, увлажняющими кремами не пользуюсь, и вообще на дух не переношу навязчивых продавцов, – донеслось из-за забора. Судя по голосу, обладатель его возраста был преклонного.

      – Я ничего не продаю, – поспешил ответить Крячко, опасаясь, что суровый хозяин уйдет. – Я друг Николая Ольшевского. Знаете такого?

      – Колькин друг, говоришь? Любопытно, – прозвучало из-за забора. – Ну, заходи, друг. Посмотрим на тебя.

      Зажужжал еще один моторчик, и калитка отъехала в сторону. Стас шагнул во двор и встретился взглядом с хозяином. «А ты не так стар, как мне показалось», – мысленно произнес он. На вид мужчине и правда едва ли перевалило за сорок, но это было не единственным обстоятельством, которое привело Крячко в недоумение. Мужчина сидел в инвалидном кресле, и, судя по пустым штанинам, свисающим до самой земли, обе его ноги отсутствовали. Заводчик бойцовских собак без ног – явление редкое. Но из добротного сарая, отстоящего от дома метрах в десяти, доносился многоголосый хор собачьих голосов, и это свидетельствовало о том, что отсутствие ног на пристрастиях хозяина никак не отразилось.

      – Что застыл? Или инвалида никогда не видел? – грубовато произнес мужчина. – Тебя как звать-величать?

      – Стас. – Крячко протянул руку для рукопожатия. – Стас Крячко, давний друг Ольшевского.

      – А я – Вадим Пряхин, тоже друг Ольшевского, – встряхнул тот протянутую руку. Рукопожатие оказалось крепким. – Зачем пожаловал, Стас Крячко, друг Ольшевского?

      – В дом пригласите? Разговор у меня к вам не из простых, как-то не с руки у калитки вести.

      – Ну, пойдем, чаем тебя напою, – предложил Пряхин. – И раз уж мы с тобой собираемся общаться на серьезные темы, то официоз оставь за калиткой.

      – Я только «за», – кивнул Стас.

      Пряхин нажал какой-то рычажок на пульте, пристроенном к подлокотнику кресла, и калитка вернулась на место. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он покатил к крыльцу. К вящему удивлению Крячко, ветхое крыльцо имело пандус. Настоящий, с полозьями точно в размер кресла. Пряхин