Сделано в Швеции-2. Брат за брата. Андерс Рослунд

себе нынешнему.

      Ему хотелось немного повернуть голову и заглянуть в машину, но нельзя дать ей понять, насколько ему есть до этого дело. Может, этот длинноволосый засуетится, когда увидит, как бывший муж разговаривает с ней – она наверняка рассказывала, кто он или кем она его считает.

      Бритт-Мари.

      Стоит так уверенно там, у железных ворот, которые отъедут и выпустят их сына. Иван подошел ближе, но не слишком близко, пока не слишком, и встал напротив, хотел посмотреть, как она среагирует.

      Ни единого слова.

      Ни единого взгляда.

      Она стояла, как восковая кукла, молчала, отвернувшись от него.

      – Я… изменился, Бритт-Мари.

      Словно его не существует. Словно всех этих лет молчания недостаточно.

      – И тебя не было там, Бритт-Мари, тебя не было в доме, когда нас взяли.

      Метель. Фургон, беспомощно съехавший в кювет. Дачный домик, окруженный полицейским спецподразделением.

      – А я был там. Когда это случилось. Слышишь, Бритт-Мари? Если бы я не… В первый раз в жизни, Бритт-Мари, я оказался в неправильном месте в неправильное время, но поступил правильно.

      Я замедлил развитие событий. Замедлил.

      – Лео не сдался бы. Ты это знаешь. Наш старший сын бы не выжил. Слышишь, Бритт-Мари?

      – Иван?

      Она говорила с ним. Он снова существует.

      – Так… так вот, значит, что ты навоображал?! Чтобы выносить себя самого? Иван, ты не предотвратил ничего! Если бы, когда они росли, ты был другим… Лео никогда не стал бы грабить банки! И не оказался бы в пустом доме, окруженном спецназом – в твоей компании!

      Она так и не сняла очков, но он был уверен – Бритт-Мари наблюдает за ним.

      – А Феликс и Винсент не попали бы в тюрьму. Не попали бы.

      Он подошел ближе, теперь их разделяла только половина ворот. Между стальными столбами решетки угадывался главный пост, вход, выход.

      – То, что случилось тогда, Иван, в первые годы, когда мальчики были маленькими – это… обстоятельства, в которых они сформировались. Ты создал клан, вот что ты сделал!

      Пока она говорила, он подошел еще ближе, теперь их разделяли несколько метров, не больше.

      Она не выказывала страха. Твердость. И только.

      – Но ты не отступился! Ты решил продолжать, ты следовал за нами по пятам, вторгся в мою новую жизнь! И тогда, именно тогда, Иван, когда ты попытался забить меня до смерти на глазах у своих собственных сыновей, – тогда обстоятельства превратились в акт творения.

      – Акт творения? Вот это да! Так, значит, ты теперь выражаешься?

      – Он здесь из-за тебя!

      – Да ну? Неужели мы торчали бы возле тюрьмы в ожидании сына, если бы ты не разрушила семью?

      Трудно было понять, все ли еще она красива, постарела ли достойно. Шарф закрывал лоб, а солнечные очки – бóльшую часть щек. Губы так и остались узкими, губы, которые она поджимала, когда злилась или бывала жестоко разочарована.

      – И ты… взяла сюда своего нового мужа?

      Он покосился на