Сделано в Швеции-2. Брат за брата. Андерс Рослунд

и сыром снеге, но он ощущал себя легким, сильным – последние полгода заключения он усердно качал мускулатуру. Не массу, как другие. Он тренировался, используя вес тела: отжимания, растяжки, приседания, он учил свое тело не мешать собственным движениям. Если за Лео еще когда-нибудь погонятся двадцать пять полицейских из элитного подразделения, он будет двигаться быстрее преследователей.

      Лео не помнил, чтобы камень был таким большим. Он поводил рукой по шероховатой поверхности на уровне груди; наконец пальцы нащупали трещину. Рыхлый тяжелый снег отвалился и ссыпался вниз, но именно здесь Лео и должен встать – спиной к трещине, – чтобы увидеть знак номер два.

      Раздвоенное дерево.

      Одна половина давно иссохла, зато другая тянется к ломкому весеннему небу – он еще в прошлый раз предположил, что в дерево ударила молния.

      Пройдя чуть дальше, он повернулся спиной к оставшемуся стволу, приложил прозрачный компас к глянцевитой карте, повернул компас так, чтобы вспомогательные линии оказались параллельны линиям на карте. Северная стрелка указывала на север, курсовая стрелка – косо, на запад; он сделал первый из девяноста двух шагов последнего отрезка пути.

      В день, когда их отправили по разным тюрьмам, они были друг для друга всем – а теперь один из них даже не появился, когда им предстояло воссоеди ниться.

      Раздражение. Раздражение грызло, давило, не отпускало.

      Четырнадцать шагов.

      Все это время в разлуке – и младший брат, которому он менял подгузники, которому готовил завтрак – не приехал!

      Двадцать два шага.

      Два мобильных телефона в нагрудном кармане. Один с шифровальной программой, один – обычный, карточка без абонента, по нему он сейчас набирал номер, заранее введенный в память. Подождал, пока сигнал передастся от опоры к опоре. Один, другой, третий. Никто не отвечает.

      Двадцать семь шагов.

      Он позвонил еще раз. Еще сигналы.

      Или… двадцать восемь?

      Этот черт так и не ответил.

      Может, двадцать девять?

      Лео остановился, сделал несколько вдохов и выдохов. Не помогло. Он сбился со счета. Раздражение скользнуло по коже, вошло в тело медленно, как игла. Воткнулось, убралось, опять воткнулось, опять убралось.

      Винсент не приехал. А теперь – даже не отвечает!

      Лео вернулся назад. К точке номер два. Раздвоенное дерево, спиной к здоровому стволу, компас – на блестящую бумагу карты. Он пошел, снова считая шаги и одновременно набирая номер в третий раз.

      Долгие гудки. Потом – голос, по которому он так соскучился.

      – Алло?

      Тогда это был голос подростка, теперь голос принадлежал мужчине, которому могло быть и двадцать, и тридцать лет.

      – Алло-алло, братишка.

      Которому теперь столько же, сколько было ему, когда их взяли.

      – Лео?

      – Да.

      – Это ты… Черт, я не узнал твой номер.

      – Ты сегодня не приехал.

      – Я…

      Пятнадцать